Опции

[xloki]

ТРАНСГЕН «СОВЕСТЬ НАЦИИ». Часть 1

Недалекому будущему великой России посвящается.



- 1 -

Санкт-Петербург. Смольный.
Резиденция губернатора.
Четверг. Полдень.

«Эх, лиха беда начало», - подумал знаменитый рок-музыкант Андрей Захаревич, неторопливо поднимаясь по широкой каменной лестнице. – «Мало того, что балалайки, так ещё и народные костюмы! Так, глядишь, Гутикова медведем с рогами вырядят. Хотя ему, наверное, пошло бы...»
Почему образ «медведя Гутикова» проступил в его сознании именно с рогами, Захаревич понял не сразу, но поняв, сдержанно улыбнулся.
На лестнице было прохладно. Во-первых, работал кондиционер, во-вторых, здание было древним, глубоко дореволюционным, и поэтому сейчас, в самом начале июня, оно ещё не успело прогреться под скупым питерским солнцем.
А вот и третий этаж.
«Приемная. Первый заместитель губернатора по вопросам управления государственным имуществом Грызлин Владлен Архипович», - гласила тяжелая, из золота табличка на массивных дубовых дверях.
Открывать двери самому не пришлось. Увидев приближающегося Андрея на мониторе видео-слежения, один из секретарей зама активировал «гидравлику», и дубовые створки стали медленно и гостеприимно раскрываться.
- Ваше превосходительство, к вам посетитель, - чарующим голоском промурлыкала в селектор секретарша сопровождения, чей столик находился сразу за дверями. И подняла глаза на Захаревича. - Андрей Вадимович, проходите, пожалуйста.
Она говорила с едва заметным акцентом - кажется, французским, что сегодня уже начинало выходить из моды. Как, впрочем, и весь её наряд: черная полувоенная форма а-ля «СС-садомазо», красная повязка с белым кругом на рукаве и стальной череп молодежной дивизии «Новые Наши» - на фуражке.
«Ваше превосходительство. Почти что Ваша Светлость», - брезгливо подумал Захаревич. – «Кругом одни холуи. Ненавижу».
Вслух он, разумеется, ничего не сказал. И устало-снисходительно, как подобает знаменитости, улыбнувшись девушке за столиком, проследовал мимо неё непосредственно в кабинет Грызлина.

- Андрей Вадимыч! Дорогой! - вскочил из-за стола заместитель губернатора. - Проходите, милости прошу! Сердечно, совершенно душевно рад вас видеть.
Грызлин оказался невысоким подвижным толстяком лет сорока - сорока пяти с бесхитростным открытым лицом. Брюки от костюма «Китон», светлая, с коротким рукавом рубашка «Стефано Ричи», платиновый православный крестик на шее, на запястье же - стальной «Вашерон Константин»... Типичный представитель среднего звена современной российской элиты: успешный чиновник и миллиардер, философ-позитивист, потенциальный (а может, и действительный) V.I.P.-клиент «Кайманского Национального Банка» или «Остеррайх Шпаркассе». Его выразительные и, как с удивлением отметил про себя Андрей, умные глаза, смотрели с искренним радушием и интересом.
- Прежде всего, хочу попросить у вас прощения за моих людей! - продолжал, улыбаясь, рассыпаться Грызлин. - Я велел Вите не просто пригласить вас в гости, но и обеспечить вам поездку с эскортом, так сказать... Чтобы вы, Андрей Вадимович, не теряли ни минуты своего драгоценного времени...
- Спасибо, но мне было удобнее заехать самому, - пожал плечами Андрей. - Ваш человек вкратце раскрыл мне суть вашего предложения, однако я...
- Да, да, разумеется! Но сначала - по рюмочке крепкого чая! - замгубернатора пошевелил в руке крошечным пультом, посылая команду невидимому джину-исполнителю желаний. - Сейчас принесут. А пока присаживайтесь...
Легким жестом он указал в сторону огромного дивана из ослепительно белой кожи, перед которым высился изящный мраморный столик с зеркальной серебряной столешницей.
- Оу, сорри, - спохватился Грызлин. - Я не представился. Меня зовут Владлен Архипович. Для вас - просто Влад.
Андрей в который раз изобразил на своем лице интерес и радость знакомству и мягко, словно здоровался с очень пожилым человеком, пожал протянутую ему руку замгубернатора.
- Для вас - Андрей, - улыбка вышла у Захаревича, как всегда, немного фальшивой. Однако, сегодня, похоже, не тот случай, когда следует напрягаться. Обойдутся без лицедейства.
Они присели на диван.
- Знаете, я тут давеча летал в Сан-Марино, - доверительно заговорил Грызлин. - По семейным, исключительно, делам... Так вот, представляете, Андрей, впервые за долгое время решил посетить тамошний храм католический. Интерес меня, знаете ли, взял ну совершенно необыкновенный... В общем, вхожу я - а дело было ранним утром, только-только открылись они - и тут вдруг снисходит на меня откровение такое. Словно проснулся я вдруг после долгого сна. И видится мне в этом откровении...
- Извольте, Ваше превосходительство, - девушка-секретарь, та самая, что сидела при входе, вкатила в кабинет массивный сервировочный столик, плотно заставленный бутылками, и застыла в двух шагах от дивана, ожидая дальнейших распоряжений. - С музыкой чаёвничать желаете или абсолютную тишину прикажете создать?
- Тишину, Эллен, тишину, - с улыбкой кивнул зам, откровенно любуясь её эффектной фигурой. - И сделай так, чтобы никто не беспокоил нас в ближайшие полчаса, aboule-toi!
- Tres bien, - пропела Эллен, выходя. - Tres bien, mon seigneur.
Двери за ней бесшумно затворились.
- Elle est vachement bien! Красавица! Так вот, вхожу я, - продолжил было свой рассказ Грызлин, но переведя взгляд на внимательно-серьёзное, почти скорбное лицо Андрея, спохватился. - Оу, сорри, простите ради Бога, Андрюша! Что-то я совсем заболтался. Итак, «о наших баранах». Наливайте себе чай, коньяк, колу, что хотите... А я пока введу вас в курс дела.
Он задумчиво уставился в сторону, словно что-то вспоминая, но уже через секунду заговорил снова.
- Как вы, наверное, знаете, ровно через неделю, в пятницу в загородном имении губернатора пройдет торжественный прием, а также праздник, приуроченный ко Дню рождения кузины Петра Валерьяновича - нашей очаровательной Сонечки. О, эта божественная Сонечка Ушакова-Вайман! Блестящая актриса, умница, фотомодель... Вот такой молодежью, действительно, может гордиться сегодня великая Россия!
Грызлин сделал паузу и перевел дух.
«Кузина. Конечно, кто же ещё», - мысленно отозвался Андрей, вспоминая недавний репортаж «Гардиан» о похождениях губернатора со своей сексапильной «родственницей» на Лазурном берегу, щедро разбавленный бесстыдными скриншотами папарацци. – «Неплохой, кстати, сюжет для песни. Подростки: русская Мальвина знакомится с чернокожим Пьеро на яхте их общего хозяина - миллиардера Карабаса и понимает, что вся их вселенная - есть всего лишь его личный и без антрактов порнотеатр... А что, подумаем».
- Народу будет совсем немного, - продолжал, тем временем, Грызлин. - Человек сто пятьдесят, не больше. Главным образом, все свои. Однако, в отличие от всех других подобных мероприятий, именины Сонечки пройдут несколько необычно, поскольку на этот раз они будут отмечены исключительным, крайне важным для нас обстоятельством. А именно...
Он снова сделал паузу и, нахмурившись, серьёзно посмотрел на Захаревича.
- Наше торжество, Андрей, посетит совершенно особый гость.
В кабинете повисла тишина, прерываемая лишь приглушенным тиканьем старинных, висящих над камином часов.
- Что ж, - протянул, наконец, Захаревич. - Высокие гости - это ведь даже хорошо... Однако, я не совсем понимаю, кто может считаться особым на приёме у самого губернатора. Неужели это...
И он сделал неопределенный жест рукой, добиваясь, чтобы столь смелую догадку озвучил за него собеседник. Однако, Грызлин со вздохом произнес совсем другое.
- Сенатор Килпатрик.
- Кто?!
- Сэр Роберт Джулиан Килпатрик. Действующий член Европарламента, вице-председатель ПАСЕ, большой друг нашей страны и неиссякаемый оптимист, а главное - очень и очень хороший человек. В наше время, согласитесь, Андрей, это немало!
- Подождите, - растерялся Захаревич. - Вы хотите сказать, что какой-то европейский чиновник...
- Да-да! Именно так! - энергично закивал головой Грызлин. - Но вовсе - не «какой-то»! Сенатор Килпатрик вот уже третий раз посещает Россию, и каждый его визит - большая честь для нас. И не только лично для меня и нашего города, но и для всей Российской Федерации.
Сделав очередную паузу, замгубернатора потупил взор и негромко добавил:
- Мистер Килпатрик поддерживает нашу страну в стремлении к достижению абсолютного энергетического господства в Восточном полушарии. Вся его жизнь и деятельность, особенно сейчас - в годы санкций...
«Ах, вот оно что. «Мистер» лоббирует в Европарламенте интересы российских госкорпораций, точнее, мультимиллиардеров, распродающих Западу отечественные недра: газ, нефть, уран...», - наконец, догадался Андрей, но вслух, по своему обыкновению, ничего не сказал, ограничившись вежливой, но понимающей полуулыбкой.
- А, ну тогда - совсем другое дело. Действительно, очень важный и очень ответственный гость. Никаких вопросов.
- Витя уже немного ввёл вас в курс дела, - с видимым облегчением продолжил Грызлин. - Выступление вашей замечательной группы, которую так любит вся страна, и которую очень и очень, поверьте, люблю я, станет, безо всяких сомнений, главным украшением нашего чудесного и, как вы уже поняли, одновременно весьма ответственного праздника. Репертуар, я думаю, мы обсуждать не будем. Известные старые хиты, а также современные и, как говорит моя дочь Изабель, «драйвовые» вещи - всего с десяток песен, полагаю, будет более чем достаточно. По программе ваше выступление идёт первым, сразу после порки холопов. Гости будут уже «разогреты», так что спокойно отыграетесь, поздравите именинницу, затем - её высокопоставленного кузена, Петра Валерьяновича, да езжайте себе с Богом домой. Если, конечно, не захотите присоединиться к гостям...
- Порки холопов? - удивленно переспросил Захаревич. - Это что-то театральное?
- Эх, Андрей, Андрей, совсем, смотрю, вы отстали от жизни, - негромко рассмеялся Грызлин. - Вы что же, ни разу не слышали про «Возрождение русского холопства?» Как же так? Ведь уже полгода как во всех СМИ обсуждают. Непорядок...
- Да как-то всё мимо меня, - обескураживающе улыбнулся Захаревич. - Последнее время много езжу. Гастроли, выступления, сами понимаете...
- В общем, казачество возродили, дворянство русское, как видите, и без нас возрождается - великий князь и наследник престола Михалкин один чего стоит - прости Господи, ну а сейчас черед и русского холопства настал. И надо сказать, немало людей в холопы подается - надоели им, знаете ли, все эти хваленые «западные ценности»: свободу и неприкосновенность на хлеб, как известно, не намажешь. Зато в холопах у толкового барина - как у Христа за пазухой. Ну, а выпорет если - так это даже на пользу...
И видя округлившиеся глаза Андрея, Грызлин поспешно добавил:
- Это не моя логика, разумеется. Просто я, как чиновник, находящийся на службе у Государя и русского народа, должен как минимум быть в курсе... м-м-м... общественных настроений.
- Хорошо, я понял, - кивнул Андрей, спеша сменить тему. - Ваш помощник сказал, что костюмы...
- О да! Самое главное! Секундочку... - Грызлин наполнил пузатую стеклянную стопку из уже открытой литровой «Romanoff» и торопливо выпил. - Ух! C’est degueulasse! Хорошо пошла...
Он взял со столика узкий хрустальный фужер с кофейными зернами, и поднеся его к носу, глубоко и шумно вдохнул.
- Вот так... Короче говоря, песню «Не пора ли прогнуться» нужно будет: во-первых, сделать финальной, а во-вторых, исполнить её в русских национальных костюмах и под русскую народную аранжировку. Мистер Килпатрик с ума сходит по нашему фольклору...
- Честно говоря, Влад, - без особой надежды попытался возразить Захаревич, - это настолько далеко от того, как мы обычно работаем...
Но замгубернатора сделал понимающее лицо и снова энергично закивал:
- Конечно! Конечно, дорогой Андрей! Вам вовсе и не требуется стучать в ложки. Но пусть будет хотя бы одна балалайка - вкупе с вашими расписными косоворотками, лаптями и залихватскими картузами - нам этого вполне хватит!
- Лаптями? - угрюмо переспросил Андрей.
- Ну да, лаптями, - широко улыбнулся Грызлин. - Да вы не переживайте, Андрюша, сейчас я расскажу вам об условиях, и ваше настроение - клянусь! - изменится. В конце концов, бесплатно только птички поют...
Услышав свою собственную поговорку из уст лоснящегося и жизнерадостного чиновника, Андрей погрустнел ещё больше.
Теперь он проклинал себя в душе, что повелся на сладкие речи помощника зама и приехал сам, а не прислал своего арт-директора. Жадность постоянно подсовывает подлянки... Попробуй теперь сбеги от этих «служителей народа» - завтра и СМИ и блоггеры помоями обольют - напишут, побрезговал, дескать, Захаревич, простою русской душой, отказался на празднике народном спеть, лапти «наши потомственные» за свои не признал. Либераст, мол, агент майдано-пендосский, ЗахаГевич.
Прессу (как, впрочем, и общественное мнение) Андрей, несмотря на своё показное равнодушие, всегда люто ненавидел и одновременно боялся до глубины души. Он ничего не мог с собой поделать, но ещё с давних - брежневских времен, любое упоминание о собственной персоне в газетах или же, не дай Бог, по теле-радио, всегда заставляло его сначала вспотеть и напугаться, и лишь после - выдохнуть и расслабиться.
«Холуи. Трусливые и подлые холуи», - в очередной раз подумал Захаревич, хмуро глядя на этикетку «Romanoff». – «Прихвостни продажные».
- Итак, - многообещающе улыбнулся Грызлин, - сумма вашего гонорара за выступление составит...
Он сделал театральную паузу, не слишком, впрочем, длинную.
- Сто тысяч евро.
Довольный произведенным эффектом, замгубернатора откинулся на спинку дивана и скрестил на груди руки. В кабинете повисла тишина.
- Кэшем? - Захаревич непроизвольно заулыбался. Лицо его просветлело, а глаза приняли, наконец, то озорное, сдержанно-возбужденное выражение, за которое его так любили поклонницы. - Честно говоря, не ожидал...
- Хотите - кэшем, а хотите - на счёт, - тоже улыбаясь, развёл руками Грызлин. - Костюмы вам завезёт Витя - завтра, там будет несколько размеров на выбор. Ну, а гонорар вы можете получить хоть сегодня - достаточно просто назвать IBAN, если счёт в Европе, или же сорт код и аккаунт намбер, если - в Британии...
- Вы сказали - можно наличными, - Андрей облизнул чуть пересохшие губы, внимательно глядя на зама. - Меня бы это устроило гораздо больше...
- Без проблем! Андрюша, дорогой, без проблем! - почувствовав явный перелом в беседе, довольный собою Грызлин поднялся на ноги и подошел к огромному письменному столу. - Вообще, подоходный налог - вещь нужная. И даже важная. Но - не обязательная...
Выдвинув один из ящиков, замгубернатора ухватил двумя пальцами массивный пакет из черного полиэтилена и, подняв его над столом, небрежно высыпал перед собой его содержимое: новенькие, перетянутые банковской лентой пачки купюр номиналом пятьсот евро.
- S'il vous plait, - легким движением Грызлин сдвинул две пачки к краю стола, по направлению к Захаревичу. - Будьте добры, Андрей Вадимович, примите, пожалуйста...
Повторять ему не пришлось.
Неторопливо и с достоинством Андрей поднялся с дивана и, шагнув к столу, аккуратно взял деньги.
- Какие-нибудь ещё пожелания будут? - негромко осведомился он у Грызлина, убирая гонорар во внутренний карман «джинсовки».
- Да, пожалуй, - чуть нахмурился зам. - Только это, скорее, не пожелание, а так, рекомендация, что ли... Дружеский совет. Человек вы, Андрей, бывалый, опытный, и тем не менее...
Грызлин некоторое время пожевал губами, словно подыскивая слова, после чего медленно поднял глаза на Захаревича.
- В общем, чего бы вы ни увидели и ни услышали там, на приёме, пожалуйста, ничему не удивляйтесь и, уж тем более, ни во что не вмешивайтесь. Ведите себя так, словно происходящее вас абсолютно не касается. И тогда сможете получить от праздника просто фантастические, совершенно незабываемые впечатления. Это я вам обещаю!

* * *

Миновав внушительные турникеты проходной резиденции губернатора и рассеяно кивнув козырнувшим ему полицейским, Андрей оказался, наконец, на улице.
Постояв некоторое время на высоком каменном крыльце, глядя, прищурившись, на яркое полуденное солнце, он облегченно, словно после визита к стоматологу, вздохнул и неторопливо направился к стоянке автомобилей.
«Ладно, хоть голыми не заставили петь, как тогда у Фердюкова, в «краснознаменной» сауне», - беззлобно подумал Андрей. – «Лизоблюды, приспособленцы, холуи...»
В кармане шевельнулся поставленный на бесшумный режим «мобильник». Андрей бережно вынул тяжелый, в дорогом крокодиловом чехле «Айфон-9» и поднес его к глазам.
Так и есть. Четыре пропущенных звонка, все - от Сашки Гутикова.
- Да чтоб тебе... - Захаревич неохотно ткнул в кнопку вызова.
Сашка взял трубку практически сразу.
- Да, Андрюха!
- Чего трезвонишь?
- Ну? Как в Смольном?
- Порядок. Всё как обычно. «Именины у Кристины». Играем в лаптях и с ложками, ублажаем руководство области, а также - знатного вельможу «страны вероятного противника». Короче, сорок «штук».
- ДоллАры? - осторожно поинтересовался Гутиков.
- Ноу. Еурос, - улыбнулся Захаревич. - Всё. Пока. Созвонимся позже.
- Нормально, Андрюха! - одобрительно прогудел в трубку Сашка. - За «сороковник» я им ещё и станцую. А Вовку, арт-босса, вообще, гнать надо...
Разговор оборвался.
«Тебя самого уже давно гнать надо», - мысленно проворчал Андрей, ища глазами на стоянке одолженный у Мити, своего питерского приятеля, неприметный «Линкольн».
- Неужели они до сих пор считают себя равными мне? - произнес он вслух, направляясь к найденному, наконец, внедорожнику. - Посредственности, проходимцы, клоуны...
Забравшись в салон, Андрей аккуратно хлопнул дверцей, после чего - в который уже раз - коснулся внутреннего кармана куртки - того, где лежали деньги, и удовлетворенно добавил:
- Идиоты.
Иван Негоров-Синий , 29.11.2016

[xloki]

ТРАНСГЕН «СОВЕСТЬ НАЦИИ». Часть 7
- 7 -

Центральный Лондон. Великобритания.
Улица Кенсингтон Палас Гарденс.
Понедельник. Обед.

Кенсингтон Палас Гарденс, или - улица Посольская, как называют её многие живущие неподалеку русские иммигранты, тихая и на первый взгляд неприметная улочка, связывающая Бэйсуотер и Хайстрит Кенсингтон, по праву считается одной из самых дорогих - если, вообще, не самой дорогой улицей Британии.
Состоящая из роскошных каменных особняков Кенсингтон Палас Гарденс закрыта для движения стороннего автотранспорта, что для Центрального Лондона, впрочем, не такая уж и редкость, однако при этом улица имеет две довольно специфические особенности: во-первых, оба её въезда охраняются вооруженной полицией, а во-вторых, здесь нельзя фотографировать. Связано это с тем, что большинство зданий на улице принадлежат не частным лицам, а дипломатическим представительствам иностранных государств (отсюда и народное название - Посольская).
Действительно, здешние цены на недвижимость оказались не по зубам многим современным миллиардерам, и даже великолепный Роман Абрамович, по слухам, сумел обосноваться здесь далеко не сразу: как правило, приобрести мультимиллионные «домики» на Посольской могли позволить себе только государства - да и то лишь те, которые сложно назвать бедными: Франция, Норвегия, Израиль...
Российская Федерация тоже имела здесь свои, доставшиеся ей ещё от СССР дипломатические владения, причем довольно обширные: помимо двух массивных зданий возле самого Бэйсуотера - относящихся к консульству, России принадлежал также особняк под номером «13», который и являлся собственно Посольством.
Несколько левее Российского Посольства, на другой стороне улицы возвышался величественный четырехэтажный дворец, принадлежащий некоему оффшорному трасту, чьё название мало бы что сказало простому обывателю. Однако именно в этом доме - во время своих английских каникул - проживала знаменитая чета Лушковых: престарелый бывший мэр Юрий Михайлович и его талантливая, предприимчивая супруга Елена Бакурина.
Особняк на Кенсингтон Палас Гарденс был, разумеется, далеко не единственным и отнюдь не самым дорогим семейным гнездышком Лушковых в столице Соединенного Королевства. Тем не менее, прилетая в Лондон из родной и любимой Австрии, они предпочитали жить именно здесь, а не в безумно роскошном Уитанхерсте. Одиозный, девяностокомнатный замок, купленный Еленой за сто миллионов долларов несколько лет назад, смущал супругов своими мрачностью и размерами; этот же, скромный четырехэтажный «домишко», как называл его Юрий Михайлович, был тихим, милым и по-домашнему уютным. Много ли, как говорится, нужно для счастья пожилым людям...

* * *

- Уже половина второго, - Боб покосился на часы приборной доски, не снимая рук с руля. - Может быть, мы всё-таки пойдем?
- Рано, - Флэнеген чуть развернул экран «лэптопа» к напарнику. - Видишь, они еще не закончили.
- Я вижу, тебе нравится наблюдать за ними, - усмехнулся Боб. - И думаю, в такой склонности есть что-то не совсем нормальное...
- Напиши об этом в рапорте, - хмыкнул Макс. - Я всего лишь не хочу выглядеть идиотом.
- Что ж, это в корне меняет дело...
Агент Росс чуть приспустил стекло, впуская очередную порцию свежего воздуха в душный салон их «мини-купера».
- Хотя, по-твоему, на кого мы сейчас похожи?
Они припарковались на Сейнт-Питерсберг Плейс - за углом, метрах в трехстах от въезда на Кенсингтон Палас Гарденс. Бакурина позвонила два часа назад и попросила Флэнегена и Росса срочно приехать в гости, сославшись на экстренность информации, а также - на невозможность встретиться в другом месте. Кроме того, с целью не создавать лишний повод для слухов, Елена настояла на том, чтобы агенты переоделись в спецодежду некой принадлежавшей русским иммигрантам фирмы по уборке мусора, которая в настоящий момент обслуживала их дом. «Спецовку» они получили в крошечном офисе на Вестбоурн-гроув, чей адрес им также любезно подсказала Бакурина.
«Не подставляйте меня, мальчики», - попросила она. – «Здесь рядом российское консульство, а ваши физиономии многие уже выучили наизусть...»
И вот теперь, бравые офицеры «Ми-6», одетые в одинаковые темно-серые, с бирками на груди халаты, больше напоминающую арестантскую форму, притаились внутри своего неприметного седана - буквально в пяти минутах ходьбы от особняка экс-мэра - и с нетерпением ожидали момента, когда они смогут, наконец, нанести визит.
Впрочем, судя по происходящему на мониторе «лэптопа», ждать им оставалось совсем недолго. Пригласившая их Елена, решившая, очевидно, скоротать в ожидании офицеров время, предавалась в настоящий момент бурным утехам сразу с двумя любовниками, роль которых выполняли два чернокожих молодых кенийца: садовник Табо и его родной брат Изуба - привратник семьи Лушковых.
Трансляция велась через скрытую видеокамеру, установленную в гостиной особняка – и это несмотря на то, что последняя проверка жилища на наличие устройств проводилась всего неделю назад, накануне приезда Лушковых из Австрии. Выручил уже упомянутый привратник: за обещание продлить ему рабочую визу он с радостью согласился установить в доме новый «жучок».
- Это категорически, совершенно незаконно, - проворчал Боб. - Они вычислят камеру и поймут, кто её поставил...
- Ну, и что? - усмехнулся Макс. - Сменят прислугу да выгонят босса по безопасности... Зато у нас будет какой-никакой компромат. Русские боятся таких роликов гораздо больше, чем тюрьмы или полиции.
- Все боятся...
Тем временем действо на экране стремительно продвигалось к своей кульминации. Находящийся в той же гостиной Юрий Михайлович, занятый взбиванием для жены и её любовников коктейлей - за большим столом, в двух шагах от неистовствующей троицы, уже замер в ожидании, склонившись в почтительном молчании с подносом в руках. На нем был надет странный голубоватый балахон - по виду женская ночная рубашка, голову же экс-мэра увенчивал красный шутовской колпак.
- Пошли, - скомандовал Флэнеген, выключая компьютер. - Пока дошагаем, она уже придёт в себя.
Агенты неторопливо выбрались из машины.

* * *

- Здравствуйте! Здравствуйте, мальчики! - двери им открыла сама - растрепанная и раскрасневшаяся Бакурина. - А я вас уж заждалась. Думаю, неужели, не приедут, неужели не смогут сегодня... Проходите, мои хорошие!
Она говорила по-английски неважно, обильно перемежая речь русскими и немецкими словами, однако агентов это не смущало. Её интеллект вполне умещался в рамки того скромного, но достаточно выразительного словарного запаса, которым она пока ещё уверенно владела.
- Идёмте, - Бакурина зашагала вверх по лестнице - в ту самую, судя по всему, гостиную, которую они только что видели на мониторе.
Переглянувшись, офицеры направились вслед за ней.

- Поздоровайся, Юра! У нас гости, - громко сказала Елена, входя в огромную, залитую светом комнату. - Хрюкни, скотина, чтобы мы тебя увидели...
- Хрю, хрю, - донеслись из-под стола знакомые тихие звуки. - Хау ар ю?
- Хэллоу, мистер Лушков, - кивнул Флэнеген в сторону большой, стоящей под столом деревянной клетки. - Как поживаете?
Что касается Боба, то тот, уже привыкший к диким обычаям этого странного семейства, предпочел промолчать: обижаться на невежливость здесь было некому. Экс-мэр, запертый в своей клетке - в неудобной позе на четвереньках, был одет всё в ту же «ночнушку», но без колпака: на голове у него теперь красовался женский бюстгальтер.
- В общем, - сразу взяла быка за рога Елена, - у меня вчера был один разговор. Здесь в Лондоне, с человеком, который прилетал из Москвы.
- О'кей, - кивнул Макс. - И что он рассказал?
- Он - актёр, - продолжала Бакурина. - Работает в разговорном жанре. Его пригласили в Питер - участвовать в губернаторском приеме, обещали приличные деньги, уговаривали даже, можно сказать... И он согласился.
- Так...
- Но вечером того же дня к нему приехал человек и сказал, что вышла ошибка. Что они не хотят видеть его на празднике, и очень извиняются, и даже не возражают, если он оставит гонорар себе, главное, чтобы Миша - актёра зовут Миша - отказался от посещения приёма. Однако он, представьте, проявил упорство, и несмотря на деньги, потребовал, чтобы его выступление состоялось...
- Хорошо, но какое отношение это имеет к нам? - изобразил недоумение Макс. - Мы здесь занимаемся гуманитарными программами...
- Дело в том, что Миша узнал человека, который к нему приезжал. Этот человек был не из пресс-центра губернатора и не из команды организаторов приема.
- Вот как? - приподнял бровь Флэнеген. - И кто же он?
- Он сотрудник ФСБ. А может быть, даже СВР. Миша точно не знает, потому что раньше они встречались всего один раз: Миша выступал на какой-то даче, давно, ещё при Ельцине... Там были одни генералы в штатском со своей охраной, и тот человек был среди охраны.
- И он его запомнил?
- Да, он очень похож на Мишиного брата. Поэтому и запомнил, так ведь бывает...
- Ну, хорошо, - вмешался Боб. - ФСБ курирует вечеринку губернатора северной столицы. Что здесь такого удивительного?
- Миша стал спорить с этим человеком, сказал, что может лично пообщаться с губернатором и даже с самим Государем, что он заслуженный артист России и терпеть произвол не станет... Он выпивши был, понимаете?
- Понимаю. И что дальше?
- Тогда человек предложил Мише взамен Питера выступить здесь, в Лондоне, в самом Альберт-холле. Дал визитку какого-то серьезного парня, англичанина, и сказал, что нужно только позвонить, и Мишу возьмут в программу «Русский царь-самовар», что пройдет на днях в Альберт-холле для нашей диаспоры в Англии, а это очень престижно. Миша согласился.
- Итак, что у нас есть. Офицер ФСБ или СВР – «чекист», имеющий связи в Лондоне, очень не хочет участия твоего друга на губернаторском приеме, - уточнил Макс. - И не просто не хочет, а - очень не хочет. Это - вся информация, я правильно понял?
- Ну да, - ничуть не смутилась Елена. - С учетом того, что банкет готовится не столько по прихоти губернатора, сколько к прилету из Лондона европейского сенатора Килпатрика, я решила, что это может быть для вас полезно...
- О'кей, - кивнул Флэнеген. - Я передам это в аналитический отдел. Может быть, там кто-то в курсе... Скажи, Элен, ты для этого заставила нас вырядиться бродягами с побережья? Я чувствую себя полным идиотом.
- Ну, Макс, - она заулыбалась, чуть подаваясь к нему, словно собираясь обнять. - Ты всегда такой занудный. Для разнообразия можно ведь побыть и бродягой, правда же, Бобби?
- Не знаю, - усмехнулся Боб, глядя, как его напарник уворачивается от объятий Бакуриной, находясь, очевидно, под впечатлением от недавнего сеанса «видео». - Лучше скажите, миссис, почему вы держите своего мужа в клетке? Если он пожалуется властям, то вас могут привлечь к суду...
- Ага! За дурное обращение с животными, - хохотнула Елена. - Я кормлю и пою этот кусок дерьма, и разрешаю ему ночевать в доме... К тому же живет он вовсе не в клетке. Просто сейчас он - наказан. Правда, Юра?
- Хрю-хрю, - глухо отозвался из-под стола Лушков. - Хрю-хрю-хрю.
- Что ж, всё ясно, - подвел итог Флэнеген, засовывая руки в карманы. - До встречи, Элен. До свидания, мистер Лушков. Идём, Роберт.
- Всем пока! - улыбнулся Боб. - Увидимся на «Царь-самоваре».
Агенты торопливо покинули гостиную, и вскоре их шаги гулко застучали на лестнице.
- Ну, разве это спецслужбы, Юра? - спросила Бакурина у мужа, присев на корточки перед клеткой. - Водку не пьют, женщин не любят, живут как нищеброды... То ли дело наши офицеры, российские!
И она мечтательно улыбнулась.
- Хрю, - одобрительно поддакнул Лушков. - Хрю-хрю.

* * *

- Ты что-нибудь понял? - негромко спросил Боб напарника, когда они оказались на улице - возле решетчатых ворот особняка Лушковых. - Лично у меня ощущение даром потраченного времени.
Электронный замок едва слышно пискнул, и ворота стали медленно открываться, выпуская гостей на улицу.
- Рутина, - пожал плечами Флэнеген.
Выйдя за ворота, агенты молча зашагали в сторону Бэйсуотера - туда, где прятался их автомобиль. И только оказавшись в машине, после тщательной проверки «мини-купера» по протоколу «секьюрити», Макс высказал свое заключение:
- Похоже, Грачев исчерпался. Или делает вид, что исчерпался. Пока объяснение только такое.
- Думаешь, на этот раз русские достигли «локального дна»?
- Вообще, конечно, вряд ли. Скорее, подстраховываются. Грачёв льет нам «дэзу», будто знает истинную цель визита сенатора, причем льет уже во второй раз. Хотя все - и он, и мы понимаем, что знать этого он не может. Иначе ФСБ просто бы отменило мероприятие...
- Но тогда получается...
- Ничего пока не «получается». Продолжаем делать вид, что всё идёт по плану, и ничего не происходит.
- А Бакурина?
- Что - Бакурина? - усмехнулся Флэнеген. - У неё нет другого выхода, кроме как сливать нам всё, что дают ей русские. Лушков богатейший человек планеты, а вместе с ним - и она. Если Грачёв захочет их раздавить, то сделает это щелчком пальцев - ему достаточно отдать швейцарцам списки убитых по её приказу граждан Евросоюза...
- Тогда, может быть, ты объяснишь мне эту дурацкую униформу? - развел руками Боб. - Неужели Элен действительно так заботят вопросы конспирации?
- Если честно, - нахмурился Макс, - этот момент беспокоит и меня. И именно потому, что я не в состоянии его объяснить. Ладно, поехали в управление - в 16-30 я должен показаться шефу.
«Мини-купер» завелся и стал медленно выбираться с парковки.

* * *

- Стоп! Снято! - Ревзлин оторвался от огромного, на треноге цифрового фотоаппарата и торжествующе посмотрел на Рыбакова. - Попались, голубчики. Теперь у нас есть самые настоящие «фото-факты»...
Деловито вздохнув, он завозился с установкой, разбирая полуметровый телеобъектив и складывая части в раскрытый на полу футляр.
- И ты ради этого прилетел? - скептически спросил его Рыбаков, помощник пресс-атташе российского посольства в Лондоне, по совместительству также как и Ревзлин - офицер СВР. - Мы могли бы проделать это и сами.
Развалившись в глубоком кресле, он с интересом наблюдал за манипуляциями коллеги.
- Зачем я прилетел - не твоя забота, - весело огрызнулся Ревзлин. - А вот сфоткать живых агентов вероятного противника - целиком и полностью моя идея. Смежники попросили, для дела.
Разговор происходил на втором этаже посольства - в доме номер 13 по улице Кенсингтон Палас Гарденс - сразу же после ухода Росса и Флэнегена из дома Лушковых. С помощью ультрасовременного и сверхчувствительного фотоаппарата, Ревзлину удалось сделать не меньше дюжины замечательных, чётких снимков с офицерами «Ми-6» во дворе лушковского особняка.
- Как погодка в Москве? - зевнув, сменил тему Рыбаков. - У меня через неделю отпуск. Домой думаю скататься...
- Погодка налаживается, - сообщил Ревзлин, укладывая последнюю - самую главную часть объектива. - А насчёт скататься - сам думай. Обстановка сейчас такая, что воздушное сообщение запросто закрыть могут. Что я тебе рассказываю, сводки же читаешь... Враги кругом.
- С тобой серьезно, вообще, можно разговаривать? - сделал вид, что обиделся Рыбаков. - Всё только шуточки тебе...
- Серьёзно? Да запросто! - Ревзлин подхватил футляр и повесил его на плечо. - Поехали в «Черчилль», похаваем? А там, может, прошвырнемся по Сохо - мне тут подсказали пару нормальных тайских салонов. Проверенных, разумеется...
- Ну, что ты за человек, Глеб...
- Ладно, ладно, шучу. Предлагаю просто - в «Мимино». Шашлык, сациви... Там снова стали жарить на открытом огне.
- Вот это другое дело.
Через четверть часа коллеги отправились на обед.

— Иван Негоров-Синий , 05.12.2016