Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )
Группа: Пользователи
Сообщений: 44 Регистрация: 13.8.2008 Пользователь №: 29 |
Сообщение
#1
2.12.2008, 20:53
А. Рембо Бал повешенных На черной виселице сгинув, Висят и пляшут плясуны, Скелеты пляшут Саладинов И паладинов сатаны. За галстук дергает их Вельзевул и хлещет По лбам изношенной туфлею, чтоб опять Заставить плясунов смиренных и зловещих Под звон рождественский кривляться и плясать. И в пляске сталкиваясь, черные паяцы Сплетеньем ломких рук и стуком грудь о грудь, Забыв, как с девами утехам предаваться, Изображают страсть, в которой дышит жуть. Подмостки велики, и есть где развернуться, Проворны плясуны: усох у них живот. И не поймешь никак, здесь пляшут или бьются? Взбешенный Вельзевул на скрипках струны рвет... Здесь крепки каблуки, подметкам нет износа, Лохмотья кожаные сброшены навек, На остальное же никто не смотрит косо, И шляпу белую надел на череп снег. Плюмажем кажется на голове ворона, Свисает с челюсти разодранный лоскут, Как будто витязи в доспехах из картона Здесь, яростно кружась, сражение ведут. Ура! Вот ветра свист на бал скелетов мчится, Взревела виселица, как орган, и ей Из леса синего ответил вой волчицы, Зажженный горизонт стал адских бездн красней. Эй, ветер, закружи загробных фанфаронов, Чьи пальцы сломаны и к четкам позвонков То устремляются, то вновь летят, их тронув: Здесь вам не монастырь и нет здесь простаков! Здесь пляшет смерть сама... И вот среди разгула Подпрыгнул к небесам взбесившийся скелет: Порывом вихревым его с подмостков сдуло, Но не избавился он от веревки, нет! И чувствуя ее на шее, он схватился Рукою за бедро и, заскрипев сильней, Как шут, вернувшийся в свой балаган, ввалился На бал повешенных, на бал под стук костей. На черной виселице сгинув, Висят и пляшут плясуны, Скелеты пляшут Саладинов И паладинов сатаны. -------------------- |
Группа: Пользователи
Сообщений: 1468 Регистрация: 18.1.2010 Из: В. Салда Пользователь №: 1545 |
Сообщение
#2
22.12.2011, 8:17
Шальное счастье долго помнится. На Канонерской, в домѣ два, одна живётъ себѣ полковница, мадамъ фонъ ЦипилицЪ, вдова. Немного блѣдная, недужная, подъ вечеръ выглянѣтъ въ окно: тамъ едѣтъ, утомленный службою любимый зять – майоръ Брюно. И каждый вечеръ хуй фаллическiй, чешуйчатый, какъ рыба язь, въ просвѣтъ ограды металлической онъ предъявляѣтъ ей, смеясь. Нагой, подобный древнимъ эллинамъ, онъ чешѣтъ лѣвое яйцо, и свѣтитъ анусомъ отъбѣленнымъ въ её изящное лицо, и сладострастно ухмыляѣтся, пiя из горлышка бордо, а послѣ чинно удаляѣтся въ параболическомъ ландо. Она слѣдитъ за сценой жуткою, пуская изъ кальяна дымъ, и улыбаѣтся надъ шуткою, понятной въ мiре имъ однимъ. З. А. Хѣръ-Мазохъ, 1904. -------------------- I'll Be Back! Hasta La Vista Baby!
|
Текстовая версия | Сейчас: 20.6.2024, 4:57 |