Опции

[milord]

Лицо современной русской литературы стало иным

Я хотел бы подвести итоги не только прошедшему литературному году, но и определенному литературному периоду. Любой человек, еще не потерявший интерес к чтению, может заметить: современную русскую литературу уже определяют совсем иные писатели, нежели еще каких-то пять лет назад.

Пусть по-прежнему дают главные премии Владимиру Маканину, Борису Екимову, Анатолию Киму, Владимиру Личутину, и другим семидесятилетним и старше писателям. Они заслужили, они наши классики, так часто бывает и во всем другом литературном мире. Нобелевские премии тоже присуждаются, как правило, признанным классикам. К примеру, присуждали Нобелевскую премию Михаилу Шолохову, нашему признанному гению, но отечественную литературу того времени уже определяли Юрий Бондарев, Василь Быков, Василий Белов, Валентин Распутин, Василий Аксенов, Владимир Максимов….

Так и теперь: движение литературы уже идет по другому руслу, и определяют это движение совсем иные имена. Наталья Иванова в своей статье "Смена элит" попробовала определить эти имена, но со своим тупиковым либерализмом, не позволяющим ей разглядеть истину, стопроцентно промахнулась, поставив на постмодернистов. Если всерьёз, кто читает Слаповского или Иличевского, Шкловского или Михаила Шишкина? Они — пройденный, несостоявшийся вариант тупикового постмодернистского развития нашей литературы.

Заранее скажу: активно работают, пишут яркие книги и сегодня Александр Проханов и Юрий Буйда, Эдуард Лимонов и Евгений Попов, Станислав Куняев и Анатолий Королев… Русская литература всегда богата талантами.

И всё же, главное направление в современной литературе уже явно определяет самое молодое поколение, к своим тридцати годам выпустившее по три-четыре книжки. И потому они чрезвычайно быстро переросли определение "молодая литература", в котором иной раз задерживались их старшие сверстники лет до сорока пяти.

Сразу назову главные имена лидеров современной русской литературы.

Захар Прилепин, Михаил Елизаров, Герман Садулаев, Сергей Шаргунов, Денис Гуцко, Роман Сенчин, Аркадий Бабченко, Анна Козлова, Илья Бояшов, Александр Карасёв, Максим Свириденков, Всеволод Емелин, Алексей Шорохов, Денис Коваленко, Дмитрий Новиков… При желании и необходимости могу продолжить этот список. Ибо дело не только в именах и фамилиях, а в направленности основного потока. Я видел как-то на Цейлоне надвигающийся ураган, когда вода сметает всё перед собой, не замечая никаких преград, никакими мешками с песком её не остановить. Вот так и в литературе. Вернулся в Россию спустя сто лет блестящий критический реализм, обогащенный всеми новейшими приёмами (как сказал бы Путин — нанотехнологиями).

Прекрасно понимаю: начиналось это яркое молодое поколение третьего тысячелетия чуть ли не сотней имен. Впервые за последние полсотни лет в литературу, абсолютно безденежное и невыгодное дело, ворвались воистину молодые двадцатилетние писатели, к третьей-четвертой книге от сотни имен осталось лишь десятка два, и намечаются три-четыре явных лидера. Думаю, к зрелости своей из этого яркого поколения, как и положено, останется в реальной литературе надолго (а может и навсегда) лишь несколько имён.

Но самая большая ценность этого нового поколения — у них есть величие замысла, есть длинная идея, есть Книга Смысла, как сказал бы Михаил Елизаров.

В отличие от Пелевина с Сорокиным, в чем-то чисто литературно учась у них, тот же Михаил Елизаров в "Библиотекаре" кроме оригинального замысла, модного налёта мистики, напряженного сюжета, дает читателю большую идею — возвращение, извлечение Смысла из великой советской эпохи. Попробуйте прочитать роман не как детектив или головоломку, не как некие мистические истории. И окажется, что это книга о заложенных советской эпохой мощных основах развития, забытых в перестроечной лихорадке. Эта книга как бы опередила реальные итоги проекта "Имя Россия", где в реальности с большим отрывом на первое место вышел Иосиф Сталин.

Это совсем не трэш и не модная тематика — это сами молодые писатели навязали своё русское, национальное видение мира. И выражают свой протест против разрушения русского национального и державного бытия. В той же полемике олигарха Петра Авена с Захаром Прилепиным важно не то, что вдруг богач высказался о литературе. Тьфу на это. Важна боязнь олигархов, что поднимется русский народ и сметет их в помойную дыру, а то и дырку в голове продырявит. Эти новые русские писатели интуитивно понимают, почему была неизбежна революция 1917 года. И никакие евреи тут не при чем. Если народ живет в нищете и безнадежности, а олигархи — в неописуемой роскоши, и интеллигенция трусливо обслуживает этих олигархов, то с неизбежностью появляются Разины и Пугачевы. Я понимаю крестьян, жгущих помещичьи усадьбы. Хотя бы и Пушкина или Блока. Они помнят поротые спины, они помнят своё скотское состояние, когда их продавали оптом и в розницу. Разве сегодня что-нибудь изменилось? И потому прав Герман Садулаев, который в своем интервью о романе "Таблетка" сказал, что выход у народа один — революция. О том же самом и роман Захара Прилепина "Санькя", о том же "Птичий грипп" Сергея Шаргунова. Это только у лидера коммунистов, помнится, лимит на революции в ХХ веке закончился, но теперь-то — новый век и новый "лимит". И в народе-то зреет уже другое настроение, и новые русские писатели его выражают. Даже в полемике Аркадия Бабченко с Владимиром Маканиным по поводу фальши и надуманности в маканинском романе "Асан", я почувствовал у Аркадия Бабченко не мелкие придирки к псевдовоенному роману никогда не воевавшего человека, а искреннее оскорбление его чувств из-за литературной игры, затеянной Маканиным. Нельзя играть со смертью. Эти новые русские писатели пишут всерьёз и не понимают утонченных литературных игр.

Наша элита в начале перестройки всерьез решила, что общество может жить без идеологии, то есть без любых идеалов. Без любого смысла, кроме чисто физиологического. Вот и все постмодернистские книги (от Татьяны Толстой до Владимира Сорокина) были лишены смысла и идеологии. И потому их время ушло.

Книги новых русских писателей с разной степенью серьезности и художественности заполнены смыслом и идеологией.

Что так напугало либеральных критиков? Вряд ли те или иные эстетические просчеты. Их напугала радикализация современной русской литературы. Если все книги подряд: "Санькя" Прилепина, "Таблетка" Садулаева, "Птичий грипп" Шаргунова, "Библиотекарь" Елизарова, "Первый снег" Карасёва, "Армада" и "Танкист…" Бояшова, "Дизелятник" Бабченко, и даже "Будьте как дети" давнего "знаменского" автора Шарова отрицают, в той или иной степени, всё нынешнее российское либерализированное общество, или же воспевают ушедших в прошлое героев былой империи — значит, писатели с молодой энергией ухватили настроения, царящие в самом обществе. Это и есть новая литературная реальность. И теперь уже они сами своими книгами влияют на общество. Традиционно в России, где оппозиция в политике, тем более радикальная, находится под полным или частичным запретом, роль этой оппозиционной политики играет литература. Если Сергей Шаргунов не имеет права быть радикальным политиком, тогда он пишет свой радикальный "Птичий грипп", который заставляет шевелить мозги и настраивает на волну протеста всех читателей. Если Захара Прилепина как политика регулярно задерживает нижегородская милиция, то его роман "Санькя" уже прочитали сотни тысяч в основном молодых читателей, и их настроения , думаю, соответствуют герою романа. Даже такой умеренно либеральный молодой писатель, как Денис Гуцко в своем отклике на "Санькю" во многом признает прилепинскую правоту. Как и в царское время, как и в шестидесятые-семидесятые годы, вновь литературное пространство является единственным свободным способом выражения русской мысли. От Радищева и Чаадаева, от Маяковского и Горького, от Белова и Распутина, от Солженицына и Максимова — к Садулаеву и Прилепину, к Елизарову и Шаргунову. Вот реальное движение русской литературы, вот его стержневая линия. Новые русские писатели учатся протесту и у жизни, и у Достоевского с Толстым. Не случайно либеральные политики, олигархи, элитарные журналисты стали вдруг наперебой писать о никчемности и фальшивости этих новых русских писателей. Стали подчеркивать их якобы наигранный радикализм. Пишет "Независимая газета": "Раздражение в либеральной среде, почти лишенной представительства в парламенте страны, проявляется в поддержке расчетливых конформистов с радикальным имиджем. Писатели, в свою очередь, тонко чувствуют конъюнктуру и спрос на радикальные имиджи, так что стоит ожидать появления нового поколения псевдобунтарей, сочетающих агрессивную риторику с заискиванием перед либеральной аудиторией…"

Я этих "псевдобунтарей" знаю и слежу за ними с первых рассказов. Где у них заискивание перед либеральной аудиторией? В их чеченских боевых походах, как у Карасева, Прилепина, Бабченко? В их участиях в несанкционированных митингах? В конце концов, в их книгах? По-моему, в телевизионном диалоге Прилепина и Минаева всё было сказано, все точки расставлены. Минаевы и будут обслуживать Авенов и Чубайсов. А новая русская литература продолжает достойно линию Белова и Астафьева, Распутина и Носова. Именно эти радикальные книги новых русских писателей заставили Петра Авена, наконец, выдать манифест русской буржуазии. Это взгляд нашей нынешней элиты, и финансовой, и государственной, на народ: если вы не богатые — значит, вы дерьмо, и вам пора подыхать…

Поклонник Новодворской банкир Авен пишет: "Многое из того, что, на мой взгляд, следует ненавидеть, можно найти в романе "Санькя" писателя Прилепина — именно эту книгу я прочитал последней. Первый тезис романа предельно банален и прост: "Современный российский мир ужасен, и поэтому жить в нем нормальной, человеческой жизнью совершенно невозможно. Более того, преступно". Отсюда и второй не более оригинальный тезис: "Мир этот надо менять. Естественно, силой".

Меня поразила откровенность Авена: если вы не богатые — значит, вы лодыри и пьяницы. А что делать инженеру на заводе за 4 тысячи рублей? Что делать писателю с его нищенскими гонорарами? Что делать крестьянину или рабочему? Воровать и убирать таких, как Авен? Вспоминаю жутко реальную фразу из фильма "Бумер" одного из бандитов: "Не мы такие, жизнь такая…" Я согласен со Станиславом Белковским: "Статья Авена — это не просто отклик на одно отдельно взятое художественное произведение. Это, в некотором роде, — идеологический манифест правящей российской элиты. Вот именно так на самом деле думают российские правители. Когда вынимают из черепных коробок CD с вопилками и сопелками про "имперское возрождение", оно же "подъём с колен". В этом смысле, кстати, Петр Авен — ничуть не меньше власть, чем Медведев/Путин. Стабильность главы "Альфа-банка" и его нескольких десятков миллиардных единомышленников и есть критерий состояния политико-экономического режима в России. Президенты, тем более премьеры, могут меняться. Но пока Авен сидит в своем кабинете, и голос его звучит посланием фарисея и саддукея (в одном лице) сегодняшних дней — режим неизменен. Что бы ни происходило формально и вне…"

Интересно, что и сам Авен, и его прислужники и прислужницы типа Тины Канделаки, дабы уменьшить влияние "Саньки" и других подобных книг, тоже утверждают, что сам по себе Прилепин буржуазен и всего лишь мечтает о сладкой жизни. Только я на месте Захара не стал бы оправдываться, какая у него машина, и кто на ней ездит, а размазал бы для начала словесно, и попугал, как следует, что сделал за Захара Герман Садулаев: "Я рад, что человеконенавистническая идеология элит стала, наконец, темой широкого обсуждения. Несколько лет в этой стране я один стоял на поле боя и сражался на два фронта: с социал-дарвинизмом верхушки и с солипсизмом, внушаемым народным массам, чтобы держать их в сонно-покорном состоянии. Я громил, вскрывал, обнажал, срываясь в крик и истерику. Но мои вопли тонули в потоке пропаганды и масскульта, как писк муравья в шуме скоростного шоссе. Мои 4 книги, проданные суммарно, дай Бог, если в количестве 10 тысяч экземпляров, были, хотелось бы думать, ложкой критического дегтя в бочке слащавой бессмыслицы, искрой, из которой возгорится пламя, но скорее — просто каплей правды в море лжи. Ничего не изменили. Зато теперь масштабная дискуссия. Люди, похоже, начинают понимать. Это хорошо… Мы ответим. Мы обязательно ответим. Не в журнале, и не в блогах. Мы в другом месте ответим. И при других обстоятельствах. Времена, они меняются. The times, they are a'changing. Помните такую песенку Боба Дилана? Нет, там, у них, в Америке, времена на самом деле никогда не меняются. А вот у нас в России или во Франции, например, периодически, да. И наматывают кишки на шеи эффективным менеджерам вместо галстуков, и пьяные матросы насилуют их жён и содержанок, и серое быдло, солдаты, поднимают на штыки талантливых банкиров и их редакторов. P.S.: Это звучит как угроза. И это действительно угроза…" И тысячи откликов в интернете.

Я даже думаю, что Авен просто испугался, и будет делать всё, чтобы перекрыть дорогу радикальной русской литературе или сделать дезертирами её активных участников. Этот банкир не понимает одного: он — это криминальное воровское явление российской перестройки, ему просто повезло оказаться в компании чубайсов и гайдаров, быть рядом с кормушкой, наворовать свои миллиарды, отнюдь не как Генри Форд или Билл Гейтс, не умом и талантом, а собственническим инстинктом хапуги из поздних комсомольцев и деятелей МИДа. Окажись он вне "кормушки" — занимался бы мелким мошенничеством, а писатели — от Бога. И дезертировать с поля боя писателю — значит, перечеркнуть свой талант и всю свою жизнь. Такое случается, но редко. Никакими деньгами нельзя было заманить ни Гумилева, ни Есенина, ни Бродского, ни Юрия Кузнецова, чтобы они стали писать заказные оды банкирам или политикам. И новые книги того же Прилепина "Ботинки, полные горячей водкой", "Кубики" Елизарова, стихи Всеволода Емелина или Олега Бородкина, Марины Струковой или Алины Витухновской, рассказы Шаргунова и Коваленко — подтверждение радикальной линии современной русской литературы.

Хочу отметить и Илью Бояшова, несомненно, одного из лидеров питерской прозы. Его "Танкист, или "Белый тигр" посвящен не только мистике войны, но и характеру русского солдата, русскому человеку, обреченному на выживание и победу. Его "Армада" — так же, как и крусановская "Американская дырка", — это великолепный русский имперский роман.

Этих писателей всегда интересно читать, думаю, они все и станут героями моей новой книги "Новые. Русские". Потому что, во-первых, все они на самом деле — талантливые новые писатели, определяющие сегодняшнее лицо литературы. Во-вторых, они и есть современные национальные русские писатели, пусть в них течет и чеченская, и татарская, и какая угодно кровь, ибо русская литература всегда была литературой имперской, литературой всемирной.

Владимир Бондаренко, "Завтра" - 2 (790) ОТ 11 ЯНВАРЯ 2009 г.

[milord]

Когда-то писателю, чтобы выпустить книгу, надо было опубликовать ее в одном из "толстых журналов", чтобы получить отзывы от читателей.
Лучшие произведения дублировала "Роман-газета", только потом можно было надеяться на книгу.
Поэтому "толстые журналы" были как бы источником новинок.
Сегодня, конечно, многое изменилось, но журналы остались.
Будем надеяться на появление в них новых современных авторов и новых произведений.

Посещайте "Журнальный зал" (перечислю знакомые "Новый мир", "знамя", "Новая юность", "Звезда" "Дружба народов" и т.д.и т.д.)
https://magazines.gorky.media/