Опции

[ляксандр]

О visio и визионерстве

Мировая история обычно идёт мимо основной массы людей. Нет, люди могут собирать майданы, могут в соцсетях изображать негодование, люди голосуют, не реально играет судьбами очень малое количество людей. Хотя комментаторов – море.

Я в качестве примера приведу заморозку наших ЗВР. Вот не надо никаких майданов, на которых народ принимает тупые решения. Но которые собираются только тогда, когда нужно кукловодам. Давайте посмотрим на просвещённый русский народ, который стайками вдруг наехал на Силуанова, который просрал половину ЗВР РФ. Золотовалютные резервы России – это прерогатива ЦБ РФ. Силуанов к ним никакого отношения не имеет. Но он лысый и был замом Кудрина – оснований для всполохов хейта достаточно.

Есть большое количество людей, которые рисуют реальные процессы на чужих платформах. Они считают, что таким образом они могут управлять процессами. Это не так. Набиулина, которая как раз отвечает за ЗВР, оставила половину в валюте основного нашего торгового партнёра и (!) заёмщика. Был ли риск заморозки? Был. Конечно, это выстрел в ногу. Не нам, а им. Потому что в ответ на их заморозку, мы тут же прекратили выплату долгов. Нет, это не дефолт. Потому что их долги выплачиваются. В рублях. Под обеспечение как раз замороженных средств. Но курс выбираем мы. И сколько бы рублей ни зарезервировали сейчас выводящие средства под эти замороженные евро, на момент вывода курс устанавливать будут как раз Набиулина и Силуанов. Так в чью пользу голосят эти патриотичные истерики? Я бы присмотрелся к самым активным.

Остановить торговлю со своим основным поставщиком энергии и всех остальных ресурсов – это скрутить верёвку, намылить и поставить табуретку под крюком в потолке. Вероятность была хоть и минимальна, но отличная от нуля. Эти идиоты реализовали этот риск. В первый же день был запущен убийственный для них сценарий. Они купили сумму около триллиона за эти 300 миллиардов. Это как раз результат работы Силуанова и Набиулиной. Вы не понимаете? Это нормально. Ваш Глазьев тоже не очень понимает. И МВФ с ЕЦБ тоже пока ещё разбираются с этим маневром. А Мишустин понимает. И Путин понимает. Так вы, истерящие, за кого?

Мы продолжаем продавать газ, когда нам было бы так приятно, если бы Европа уже сегодня превратилась бы в стонущее гетто, изнывающее от холода. Доколе? Но газ это же не только температура в жилище, если смотреть на проблему чуть шире, чем на домохозяйство. Это же металлургия, химическая промышленность, сельское хозяйство. И если это всё остановить – завтра у нас на западе полмиллиарда остервенелых и голодных нищих. Плюс несколько миллионов диких мигрантов. Думаете, они через Атлантику поплывут требовать справедливости? Или всё же по суше двинут на Восток к пшенице и теплым домам? Народ, вы вообще за кого, когда такую чушь несёте? Это план Вашингтона двадцатилетней давности, а мы 20 лет, как подорванные строим газопроводы мимо спятивших территорий. Мы газ с Ямала в этом веке через Польшу запустили считай, а уже на него не рассчитываем и пустили дублёров.

Рисовать стрелки в приложении для оргдизайна просто. Но это не оргдизайн. Он таковым становится только тогда, когда вслед за стрелками люди идут. А тут людей нет. Есть миллиард леммингов. Наша задача – увернуться. И не остановиться в развитии. Потому что когда будут делить Новый мир, надо быть не просто в выживших, а в победителях. И не только в военном плане. Большая дубина не повод, чтоб с нами считались.

Мы будем побеждать мозгами. И в нашем оргдизайне за стрелками будут процессы и люди. Живые и образованные люди с ясными и продуктивными процессами.

Мне нравится образ медведя. Но мы не медведь.
Мы те, кто медведя легко может приручить. Как и любую другую стихию.
Любовью и мозгами. А не плетью и криком.
С мировой экономикой та же фигня.


Сообщение отредактировал ляксандр - 15.3.2022, 19:27

[ляксандр]

Глупости, прописанные в официальных документах и совершаемые с серьёзным лицом, остаются глупостями. Столкновение прекраснодушных идиотов с реальностью выглядит отвратительно.

"Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства." — ложь. Так никогда не было и не будет. Никто и никогда не рождался свободным и кому–то в чем–то равным. Более того, существо, появляющееся на свет мокрым, голодным и беззащитным, полностью зависит от тех, кто оказался рядом. И этому существу сильно везёт, если выходит в этот холодный мир единым куском, избежав влияния TORCH, рядом с человеком, желающим стать родителем. Биологические родители ничего не должны биологически детям, как и биологические дети биологическим родителям. Кто–то продаёт новорождённых на опыты, кто–то душит стариков ради наследства. Никто никому ничего не должен, но нажиться стремится. Многие не умеют думать и каждый обладает разными познаниями в разных областях сосуществования. Но текст "некоторые зародыши появляются на свет и становятся детьми, те из них, кто вырастет может стать человеком и заботиться о тех, кого посчитает достойным" не вызывает рефлекторной поддержки. Не красиво. Местами тошнотворно. Но правда, способная выступить фундаментом.

Розовый сопливый бред про всеобщее равенство и свободу прав и достоинства, на основе якобы неотъемлемоых совести и разума, приводят к тому, что свобода и равенство становится рабством с своём унижении и обязанности служить начальнику, давить свою совесть, отключать разум и использовать друг друга как предметы. Вы видели бомжа? Он был ребёнком, который верил и радовался, а потом так сложились обстоятельства.

Основываясь на ложной аксиоме возможно доказать любое утверждение. Например, если 2*2=5, то вы — папа римский, так как упрощая выражение в соответствии с законами математики, получаем 2=1, вы и "папа" одно лицо. Абсолютно аналогичным образом из всеобщей декларации прав человека можно вывести необходимость в гуманитарной бомбардировке, убийстве лидера, расчленении на органы, работорговле, организации голода, распространении смертельных заболеваний, наследной власти пэров и сенаторов. Но реальный мир прочнее влажных иллюзий. Год назад, с паники по ковидле, началось нежное соприкосновение мира иллюзий о реальность.

Дорогие потребители всеобщих прав и фанаты невозможного равенства, начните разгульно и безудержное предвкушать ближайшее будущее с новыми и увлекательный приключениями, которыми вы ранее монопольно снабжали недоразвитых в обертке красивых слов.

[ляксандр]

В конце прошлого года, в то время, когда я был в Казани, в мое отсутствие сгорел отдел Юстиции. Один донес, что я наущал прислугу поджечь здание, когда я уеду в Казань. Словом, у меня много было недоброжелателей, готовых столкнуть меня каждую минуту. Этот же случай им послужил на пользу. Когда мне предъявили обвинение, я сказал, что я не дорожу должностью, как они — бюрократы, и для фурора признал себя виновным, сказал, что нанимал прислугу сжечь отдел Юстиции и все Ч. Меня, конечно, арестовали. Было, конечно, очевидно, что никто не подозревает меня в поджоге, но им было под руку обвинение меня, в котором я им и помог. Да к тому времени я был вконец измучен работой. Вес окружающие меня чиновники надоели мне до тошноты. Все располагало меня к разным чудачествам. Хотелось, как ребенку, показать, что должностью не дорожу, что должность не личное положение. Теперь будет суд, конечно, не скоро, колесо бюрократии не скоро двинешь.

Чека вынесла мне приговор трехгодичного тюремного заключения. Но приговор в силу почему–то не ввели, а дело передали в Ревтрибунал. Не знал, что дело зайдет так далеко.

Вернее всего, меня засадят года на три. Бюрократия нарушителей своей морали мстит очень утонченно. Но я горд тем, что бюрократом никогда не был. До конца был коммунистом. А теперь ничто. На партийные собрания мне ходить запрещено. Выезд из города мне воспрещен.

Быть игрушкой в руках людей — черствых, полных лжи. Быть предметом глумления, насмешек людей!.. Как жизнь проста. Никакой тайны нет в жизни. Все так плоско.

В наших отношениях, например. Вы знаете кем были Вы для меня (всем — и небом, и землей, звездами, и солнцем, и юностью, и весной). Я жил Вами. Вы любили другого. Разбили мою жизнь — и извинились. О чем же тут вздыхать и воображать какую–то неведомую таинственность. Так должно было быть. Было все как следует, по–земному, по–людски. Вы — были женщина. Я — мечтатель, идеалист, растяпа.

Идеализм в нашу эпоху преступление. Мечтатели, воображающие какую–то нежную гармонию,
небесные симфонии в движении душ людей — платятся своей жизнью. Я теперь не живу. Когда Вы узнали мое "видное положение", возобновили переписку. Я разъяснил Вам мое теперешнее "видное положение" — от Вас ни одного слова. Как просто. Как это умилительно просто. Жизненно. Нет уж, мне не понять такой утонченной простоты. Жизненности. Похвально, Вы делаете по–людски. Как Вы дорожите всегда мнением людей. По–людски, по–людски.

[ляксандр]

Военные историки редко уделяют много места обсуждению причин возникновения войн. Но эта тема, помимо истории, изучается также и другими гуманитарными дисциплинами. Дебаты о происхождении войны и мира на протяжении нескольких последних сотен лет разворачивались в основном вокруг одного–единственного вопроса. Выглядит он так: является ли война результатом присущего человеческой природе инстинкта хищничества или следствием принципов, усвоенных в процессе воспитания?

Социал–дарвинизм и его критика

Базовые представления по обоим вариантам ответа восходят к концепциям философов Нового времени – англичанина Т. Гоббса и француза Ж. Ж. Руссо. В соответствии с концепцией Гоббса, война является результатом присущей человеку природной агрессивности, которая преодолевается в результате заключения общественного договора. Согласно идеям Руссо, человек по своей природе добр, война и агрессия являются поздним изобретением и возникают лишь с появлением современной цивилизации. Эти представления сохраняли своё значение ещё во второй половине XIX в.

Современный этап этих дебатов начался в 1859 г. с публикации работы Дарвина «Происхождение видов путём естественного отбора». В ней жизнь на Земле была представлена как конкурентный процесс, в котором выживали наиболее приспособленные особи. Концепция социал–дарвинизма, получившая самое широкое распространение на рубеже XIX–XX вв., рассматривала войну как продолжение естественной конкуренции, которую мы наблюдаем в живой природе.
​
Критики этого направления отмечали, что война является коллективным процессом, в котором друг против друга действуют отдельные группы и общности, в то время как в природе этот процесс идёт на уровне отдельных индивидов. Причём наиболее жестокая конкуренция разворачивалась среди ближайших соседей, которые занимали одну экологическую нишу, ели одну пищу и претендовали на одних и тех же самок. Так что сходство здесь могло быть чисто внешнее.

С другой стороны, если следовать логике культурных антропологов второй половины ХХ в., видевших в войне только плохую привычку и результат неподходящей системы воспитания, непонятно, почему эта привычка столь плохо поддаётся исправлению. Война по–прежнему является характерным элементом современной жизни, и этот печальный факт стимулирует новые исследования проблемы её происхождения.

На сегодняшний день основные результаты в этой сфере принесло развитие этологического подхода. Согласно ему, различные образцы человеческой деятельности, включая агрессию, рассматриваются как генетически обусловленные программы. Каждая из этих программ возникла и развилась на определённом этапе эволюции, поскольку способствовала успешному разрешению таких разнообразных проблем, как поиск и распределение пищи, сексуальное поведение, коммуникация или реакция на угрозу.

Особенность этологического подхода в сравнении с более ранними направлениями состоит в том, что здесь человеческое поведение рассматривается не как результат раз и навсегда заложенного инстинкта, а как своего рода предрасположенность, которая в зависимости от той или иной ситуации может реализовываться или нет. Этот подход отчасти позволяет объяснить ту вариативность воинственного поведения, которую мы наблюдаем в природе и в истории.

Этологический подход
​
С точки зрения этологии война является коалиционной внутривидовой агрессией, которая связана с организованными и зачастую смертельными конфликтами между двумя группами одного итого же вида. Её не следует отождествлять ни с агрессией как таковой, которая имеет сугубо индивидуальное измерение и повсеместно присутствует в животном мире, ни с хищничеством, направленным против представителей другого вида. Война, хотя и является традиционно мужским занятием, всё же не должна отождествляться с такой деятельностью, как соперничество из–за самок, которое по определению является индивидуальным поведением. Подлинная коалиционная агрессия очень редко встречается в мире животных. Как особая форма поведения она развилась только у двух групп животных: у муравьёв и у приматов.

Согласно теории Дарвина, естественный отбор поощряет поведенческие стратегии, усиливающие выживание определённого набора генов, который передаётся от одного поколения потомков общего предка другому. Это условие накладывает естественное ограничение на размер социальной группы, поскольку с каждым новым поколением этот набор будет изменяться всё сильнее. Однако насекомым удалось сломать это ограничение и создать родственные группы огромных размеров.

В тропическом муравейнике живет до 20 млн насекомых, при этом все они являются родными братьями и сестрами. Муравьиная колония ведёт себя как единый организм. Муравьи сражаются с соседними сообществами за территорию, продовольствие и рабов. Часто их войны заканчиваются поголовным истреблением одного из противников. Аналогии с человеческим поведением здесь очевидны. Но у людей формы обществ, напоминающие муравейник – с многочисленным постоянным, компактно проживающим населением, строго организованным по территориальному принципу, – возникли сравнительно поздно, лишь с появлением первых аграрных цивилизаций около 5 000 лет назад.

И даже после этого становление и развитие цивилизованных сообществ происходило чрезвычайно медленными темпами и сопровождалось центробежными процессами, мало напоминающими жёсткую солидарность муравьёв. Соответственно, расширение наших знаний о насекомых, прежде всего о муравьях, всё же не в состоянии объяснить происхождение коалиционной агрессии на наиболее ранних стадиях развития человека.

Война у приматов

Человекообразные обезьяны, такие как гориллы и шимпанзе, являются ближайшими родственниками человека. При этом на протяжении длительного времени результаты их наблюдения практически никак не использовались для объяснения происхождения коалиционной агрессии у людей. Тому было две причины.

Во–первых, они рассматривались как чрезвычайно миролюбивые животные, живущие в гармонии с природой и с самими собой. В таких отношениях просто не было места конфликту, который выходил бы за рамки традиционного соперничества самцов из–за самок или пищи. Во–вторых, человекообразных обезьян считали строгими вегетарианцами, употребляющими в пищу лишь зелень и фрукты, в то время как предки людей являлись специализированными охотниками на крупную дичь.

Только в 1970–х гг. было доказано, что шимпанзе гораздо более всядны, чем считалось раньше. Оказалось, что кроме плодов они иногда едят птиц и пойманных ими мелких животных, в том числе, других обезьян. Также выяснилось, что они активно конфликтуют друг с другом и, что самое поразительное, осуществляют групповые набеги на территории, занимаемые соседними группами.

В этой деятельности, по словам одного из исследователей, просматривается что–то устрашающе человеческое. Участниками набегов являются только мужские особи, хотя самки шимпанзе активно принимают участие в охоте и внутригрупповых конфликтах. Эти группы молодых самцов выдвигаются на приграничную территорию и патрулируют периметр своих владений. Обнаружив присутствие единичных чужих особей, как правило, также самцов, шимпанзе начинают их преследовать, демонстрируя при этом достаточно высокий уровень коллективного взаимодействия. Загнав жертву в угол, они набрасываются на неё и разрывают на части.

Результаты этих наблюдений показались исследователям настолько невероятными, что в академической среде разгорелась целая дискуссия относительно возможности шимпанзе убивать себе подобных. Противники этой точки зрения настаивали на том, что эти беспрецедентные формы поведения являлись результатом искусственно созданной ситуации в заповеднике Гомбе–Стрим. Они утверждали, что подкармливание шимпанзе бананами повлекло обострение конкуренции и борьбы за ресурсы между ними.

Однако последующие наблюдения, целенаправленно проводившиеся в 18 сообществах шимпанзе и 4 сообществах бонобо, всё же подтвердили способность шимпанзе убивать своих сородичей в природной среде. Также было доказано, что такие формы поведения не являются результатом человеческого присутствия и отмечались среди прочего там, где воздействие человека на среду обитания шимпанзе было минимальным или вовсе отсутствовало.

Исследователи зафиксировали 152 убийства (58 непосредственно наблюдавшихся, 41 определённое по останкам и 53 предполагаемых). Было отмечено, что коллективная агрессия у шимпанзе является сознательным актом, в 66% случаев направленным против чужих особей. Наконец, речь идёт именно о групповом действии, когда силы нападающих и жертв не равны (в среднем наблюдалось соотношение сил 8:1), так что риск убийц в этом случае был минимален.

Это исследование также способствовало разрушению ещё одного мифа о человекообразных обезьянах, а именно о якобы лишённых агрессивности бонобо. Оказалось, что бонобо, так же как и их более крупные родственники, способны проявлять агрессию, в том числе и в её летальных формах.

Почему же они воюют?

Антропологи в процессе исследования выделили три фактора, которые объединяют шимпанзе с предками людей и которые, потенциально, ответственны за появление коалиционной агрессии в обоих случаях. Во–первых, шимпанзе, как и люди, являются одним из немногих видов приматов, у которых самцы после взросления остаются в своей натальной группе, а самки оказываются вынуждены её покидать. Соответственно, ядро группы у шимпанзе образуется родственными друг другу самцами, а самки приходят со стороны. У большинства других приматов ситуация обстоит прямо противоположным образом.

Во–вторых, шимпанзе – умеренные многоженцы. Они живут в ранговом обществе, в котором самцы обычно конкурируют друг с другом из–за самок, но в то же время борьбы не на жизнь, а на смерть среди них нет. Иногда доминанты стремятся ограничивать доступ к самкам для низкоранговых особей. Иногда шимпанзе образуют пары в течение длительного времени.

В–третьих, у шимпанзе слабо выражен половой диморфизм. Самцы приблизительно на четверть крупнее самок, примерно так же, как у людей. Гориллы и орангутанги, в отличие от шимпанзе, являются ярко выраженными многоженцами. У этих видов человекообразных между самцами ведется жестокая борьба за самок, которые меньше их практически вдвое. Более крупные размеры и большие клыки отдельных самцов горилл являются серьёзным преимуществом в борьбе с соперником. Победитель монополизирует за собой всех самок в группе, изгоняя проигравшего соперника за её пределы. У шимпанзе нет такого внутривидового полиморфизма и преимущества над соперниками. Поэтому им, как и людям, легче кооперироваться друг с другом в пределах своей группы, чтобы конкурировать с самцами других групп, защищая от их посягательств на свою территорию и своих самок.

Важно также то, что человекообразные обезьяны, и особенно шимпанзе, наделены достаточно сложным мозгом. Он даёт им возможность проявлять эмпатию, понимать смысл действий других животных, приписывая им определённые намерения. Эти способности делают возможным с их стороны настоящее коллективное действие в подобном человеческому смысле.

Важнейшей предпосылкой последнего является наличие способностей адекватно воспринимать намерения других, трезво оценивать их возможности и планировать долговременные стратегии взаимодействия. Есть и другие виды обезьян, у которых, как у шимпанзе, самцы координируют действия друг с другом. Однако без соответствующих качеств мозга они не способны поддерживать подобное взаимодействие на протяжении длительного срока.

Большая часть того, что сегодня известно о шимпанзе, актуально также в отношении наших с ними общих предков, существовавших примерно 6 млн лет назад. Вероятно, это были довольно развитые и умные приматы, жившие в закрытом, устойчивом сообществе, с высокими возможностями для мужского коалиционного поведения.

На протяжении двух последних десятилетий был опубликован целый ряд больших работ, доказывающих, что чувство альтруизма, лежащее в основании способности людей создавать устойчивые коалиции, закладывалось в тесной связи с развитием парохиализма. Иначе говоря, ненависть к чужому является оборотной стороной любви к своим, а воинственность является неизбежным спутником дружелюбия. В свете полученных приматологами данных можно полагать, что некое подобие парохиализма присутствует и у шимпанзе, последний общий предок с людьми которых жил всего 6 млн лет назад.

[ляксандр]

Первым исследователям, в начале 1940–х гг. изучавшим происхождение войны и её роль в истории доисторических обществ, приходилось полагаться на здравый смысл и разработанные философами нормативные модели. Затем в 1960–1980 гг. появились исследователи–антропологи, проводившие систематические наблюдения за жизнью примитивных обществ Амазонии, Австралии и Папуа–Новой Гвинеи. Собранная ими информация позволила по–новому взглянуть на жизнь наших предков и раз и навсегда похоронить остатки руссоистского мифа о добрых дикарях. Все имеющиеся на сегодняшний день данные свидетельствуют, что война, внутренние конфликты и бытовое насилие являлись повседневной частью жизни первобытных обществ.

Жестокие люди

Авторы ставших уже классическими работ по этой теме Лоуренс Кили «Война до цивилизации» (1997) и Азар Гат «Война в человеческой цивилизации» (2006) доказывают, что порядка 90–95% изучаемых обществ, относящихся к 37 традиционным культурам различного типа, принимают участие в военных действиях против соседей. Исключения составляют разве только изолированные племена вроде бушменов южноафриканских пустынь или народностей крайнего Севера, где внешняя среда исключительно сурова к своим обитателям и настолько бедна, что для прокорма минимальной группы требуется огромная территория.

Как только климат позволяет обеспечить пропитание группам, состоящим из несколько сотен человек, немедленно начинаются раздоры между соседями, которые приводят к кровавым конфликтам из–за территорий, собственности и женщин. Это общая тенденция характерна для самых разных племён: аборигенов Австралии, Индокитая и Новой Гвинеи, индейцев Амазонии, земледельцев африканской саванны и охотников–собирателей тропических лесов.

Если касаться статистики, то у почти всех наблюдаемых групп конфликты с соседями в среднем происходят практически постоянно и являются причиной смерти от 24 до 35% мужчин между 15 и 49 годами. У индейцев яномамо в Эквадорской Амазонии 15% взрослого населения (24% мужчин и 7% женщин) умирают насильственной смертью в течение нескольких поколений подряд, с момента начала их изучения антропологами. Наполеон Шаньон, живший среди яномамо в 1964–1965 гг., писал о том, что деревня, в которой он останавливался, на протяжении 17 месяцев подвергалась нападениям 25 раз, причём нападающей стороной поочередно были почти десяток разных соседних групп.

В Новой Гвинее в племени дани от насильственной смерти погибают 28,5% мужчин и 2,4% женщин, у племени эуга – 34,8% мужчин. У племени гоилала на протяжении 35 лет наблюдений из 150 человек жертвами племенных конфликтов стали 29, в основном мужчины. Хотя женская смертность гораздо ниже – от 4 до 7%, здесь мы сталкиваемся с высокими рисками внутриплеменного насилия. Оно также характерно и для мужской части общества, и в этом случае по числу жертв не только не уступает, но порой даже превосходит потери в межобщинных столкновениях.

У эскимосов почти нет групповых столкновений и войн в традиционном смысле слова. Но потери от убийств соплеменниками у них составляют 1 на 1000 человек, т.е. в 10 раз больше, чем в США в 1990–х гг. У яномамо, заслуживших у антропологов прозвище «жестоких людей», коэффициент убийств соплеменников составляет 1,66 на 1000 человек. У новогвинейских папуасов эта цифра значительно выше. Среди хива убийства составляют 7,78 на 1000 человек, а у гебуси от рук соплеменников гибнет 35,2% мужчин и 29,3% женщин.
​
Чтобы осознать реальное значение этих цифр, сравним их со статистикой войн «современных» обществ. Потери США во время Гражданской войны 1861–1865 гг. составили 1,3% населения. Во время Первой мировой войны 1914–1918 гг. Франция и Германия потеряли примерно 3% своего населения, причём потери среди молодых мужчин призывного возраста достигали 15%. Во время Второй мировой войны 1939–1945 гг. Советский Союз потерял 14% населения, а Германия 8,5%. События, которые стали для наших современников символом демографической катастрофы и апофеозом насилия, для наших предков являлись обыденной повседневностью, в которой они жили на протяжении тысячелетий.

Насилие в эпоху палеолита

Археологические данные о конфликтах в примитивных обществах уходят на тысячелетия в глубину истории. Подавляющее большинство известных останков неандертальцев несет на себе следы многочисленных ран. Некоторые владельцы найденных скелетов получали травмы с незавидной регулярностью. Среди них преобладают характерные следы сильных ударов и падений, но также имеются и раны, почти наверняка нанесённые колющим оружием.

Например, проникающие ранения грудной клетки и головы, зафиксированные на скелете из пещеры Шанидар и на черепе из Сен–Сезар. Судя по некоторым особенностям отметины на поражённом ударом девятом левом ребре неандертальца из Шанидара, рана была нанесена лёгким метательным оружием вроде дротика, оснащённым каменным наконечником. Сегодня эти следы, как правило, рассматривают в качестве древнейших достоверных свидетельств вооружённых конфликтов.

Для останков homo sapiens верхнего палеолита количество достоверных свидетельств вооружённого насилия намного больше, чем для предыдущей эпохи. Следы раны, почти наверняка нанесённой оружием, были выявлены на первом грудном позвонке мужчины из знаменитого погребения в Сунгири, датируемого периодом 20–28 000 лет назад. Повреждение локализуется в передней боковой части позвонка и представляет собой отверстие длиной 10 мм и шириной 1–2 мм, оставленное остроконечным тонким предметом. Положение отверстия предполагает, что нанёсший рану предмет, наконечник копья или нож, прошёл через нижнюю часть шеи над левой ключицей. Отсутствие каких бы то ни было следов заживания говорят о том, что рана оказалась смертельной. От смертельной раны, нанесённой колющим предметом в область таза, и последующего сильного кровотечения мог умереть и подросток, скелет которого обозначают как Сунгирь–2.
​
Ещё одним памятником, который часто фигурирует в литературе в связи с темой вооружённого насилия в палеолите, является Машицкая пещера в южной Польше. Здесь в хорошо сохранившемся культурном слое, датируемом 13 тысячами лет назад, наряду с каменными и костяными орудиями найдено около 50 фрагментов как минимум 16 человеческих черепов, залегавших среди костей животных. На них были идентифицированы следы резания, скобления и даже скальпирования, что исследователи стоянки сочли достаточным основанием для того, чтобы говорить не только об убийстве обитателей пещеры врагами, но и о «каннибализме, ориентированном в основном на поедание мозга».

Насилие в мезолите и неолите

С появлением лука и копьеметалки около 20 000 лет назад эти изобретения немедленно оказались приспособлены для насилия над ближним. К важнейшим свидетельствам этого времени относят кости с застрявшими в них каменными или костяными наконечниками. Л. Б. Вишняцкий в сводной таблице палео — и мезолитических памятников возрастом 5,8–15 000 лет назад описывает 29 известных находок костей, принадлежавших 27 индивидам.
​
Интересно, что к более раннему периоду относятся находки как минимум 10 костей животных с застрявшими наконечниками стрел, но среди них вовсе нет костей, принадлежащих людям. Примерно 15 000 лет назад картина меняется, и количество животных находок примерно соответствует известному числу человеческих останков. Было бы преждевременно – считает автор – делать какие–то определённые и далеко идущие выводы из приведённых данных, но представляется, что именно с конца палеолита люди стали охотиться на себе подобных так же, как ранее они охотились на животных.

Эти находки интересны ещё по одной причине. Если для повреждений костей более раннего времени в большинстве случаев остаётся минимальная возможность объяснения через имевший место несчастный случай, то здесь перед нами во всей определённости предстают следы преднамеренного убийства себе подобных.

В неолите к числу источников прибавляется наскальная живопись. Возможно, древнейшими из известных в настоящее время сцен вооружённого насилия являются рисунки сражающихся людей из земли Арнхема в северной Австралии. Они датируются временем около 10 000 лет назад.

В Старом свете наиболее известные изображения батальных сцен происходят из испанского Леванта. Раньше эти изображения относили к эпохе палеолита–мезолита, сегодня, по аналогиям между изображениями животных на скалах, с одной стороны, и на керамике – с другой их датируют эпохой неолита, а быть может и более поздним временем. В самых ранних рисунках преобладают изображения одиночных фигур или группы, состоящие из нескольких человек. К более позднему времени относятся массовые сцены с большим числом участников – 111 фигур в одной, 68 и 52 – в другой.

Археологическая статистика

Большой удачей для археологов является обнаружение неолитических могильников, при анализе которых существует возможность получения статистической информации. Большое комплексное исследование было проведено в Калифорнии на территории между Сьерра–Невада и заливом Сан–Франциско, где было изучено более 16 тысяч захоронений, принадлежащих 13 различным этническим группам, жившим здесь на протяжении последних 5 000 лет истории. В результате исследователям открылась сложная картина повседневного насилия, в которое были вовлечены местные обитатели.

Наиболее распространёнными его признаками являются засевшие в костях наконечники дротиков и стрел, найденные в 7,2% захоронений живших здесь охотников–собирателей. Тупая травма головы была зафиксирована в 4,3% случаев, в чуть менее 1% случаев были выявлены признаки расчленения.

Терри Джонс из Калифорнийского политехнического государственного университета считает, что можно выделить несколько приливных волн насилия, связанных с прогрессом в военных технологиях и появлением новых орудий убийства. Изобретение вначале копьеметалки–атлатля, а затем лука со стрелами определённо изменили социальную и политическую обстановку, увеличивая интенсивность межгруппового конфликта, пишет он. Второй всплеск состоялся между 1720 и 1899 гг., когда в местность прибыли европейцы и принесли с собой новое вооружение.

В индейском могильнике Мэдисонвилль Охайо 22% найденных черепов имели зажившие раны, а 8% были раздроблены, что стало причиной смерти. Из погребённых в индейском могильнике в Иллинойсе людей насильственной смертью погибли 8%.

Из обследованных погребений древнеямной культуры, в IV–III тыс. до н.э. существовавшей на широком пространстве от южного Приуралья на востоке до Днестра на западе, 31% черепов несёт на себе травматические повреждения. Многие из них были смертельными. В некоторых случаях отмечается прижизненный слом носовых костей, полученный, вероятно, в рукопашном столкновении. И это только то, что можно зафиксировать по костным останкам: смертельные ранения мягких тканей, не оставившие следов на доставшихся археологам костях, попросту не могли быть учтены.

Генетика

Интересные результаты дали генетические исследования населения Европы. В его геноме встречается множество разных подтипов митохондриальной ДНК, передающихся по женской линии. Их распространение примерно соответствует волнам заселения континента, начиная с первых кроманьонцев. Но если разнообразие митохондриальной ДНК указывает на множество источников и отдалённые по времени эпохи, то у мужчин наблюдается тотальное преобладание одной гаплогруппы R1b, которая в западной части континента распространена у 60–90% населения, а за пределами Европы практически не встречается.

Её распространённость удивительно хорошо совпадает по времени с расселением носителей индоевропейской группы языков, которые, в свою очередь, связываются с экспансией ямной археологической культуры. Научившись в конце IV тыс. до н.э. плавить бронзу, приручив лошадь, придумав колёсную повозку, а затем и боевую колесницу, население степного пояса северного Причерноморья получило значительное военное превосходство над своими более мирными соседями. После чего очень быстро на гигантских пространствах от Шотландии до Памира других мужчин не осталось, и только «женская» митохондриальная ДНК позволяет судить о бытовавшем тут раньше человеческом разнообразии.

[ляксандр]

В 1960–х и в начале 1970–х гг. в представлениях антропологов о войне в примитивном обществе преобладала созданная Конрадом Лоренцем концепция ритуализированной агрессии, включавшей главным образом демонстративную угрозу. Столкновения такого рода чрезвычайно редко связаны с реальным применением силы. Исследования приматов, как было показано ранее, рассеяли эти иллюзии, поскольку выяснилось, что даже человекообразные обезьяны активно сражаются и убивают друг друга. Концепция ритуализированной агрессии оказалось неверной.

Ассиметричная война

Главная причина ошибки Лоренца состояла в том, что и шимпанзе, и люди из первобытных племён стремятся минимизировать собственные риски при столкновении и прибегают к насилию тогда, когда имеют значительное преимущество над противником. Насилие становится тем более привлекательным вариантом разрешения конфликта, чем ниже риски потерь или ранений для нападающей стороны. То, что исследователи принимали за ритуальную агрессию, являлось лишь первой фазой конфликта. В ней, принимая грозный вид, каждая из сторон стремилась убедить другую отказаться от борьбы.

Наблюдения антропологов XIX–XX вв. за военными действиями у примитивных народов, примерами которых являются австралийские аборигены, яномамо из Эквадорской Амазонии и горцы Папуа–Новой Гвинеи, позволяют наглядно представить, как тот же принцип асимметричного насилия реализуется в условиях человеческого общества. Идёт ли речь о ссорах отдельных лиц, конфликтах небольших групп или столкновениях целых кланов, везде прослеживается один и тот же принцип.
​
При конфронтации лицом к лицу преобладает демонстративная агрессия, сопровождаемая криками, грозными позами и мимикой. Участники часто могут обмениваться ударами дубинок или копий, но потери от такого рода действий, как правило, невелики. Напротив, в рейдах, предпринимаемых небольшими группами, в засадах и внезапных нападениях, когда противника удаётся застать врасплох, потери могут быть очень велики, особенно среди стариков, женщин и детей.

Иначе говоря, речь идёт об асимметричной войне, в которой нападающие осуществляют активные действия, лишь имея многократный перевес сил над противником или используя фактор неожиданности. В противном случае обе стороны конфликта сохраняют пассивность.

Аборигены Австралии

В 1930 году Ллойд Уорнер опубликовал работу об охотниках и собирателях Арнемленда на севере Австралии. Там Уорнер в том числе описал, как выглядели их войны. Как правило, конфликт между крупными группами или даже племенами принимал форму ритуального противостояния, место и время которого обычно согласовывались заранее. Обе стороны почти никогда не приближались друг к другу вплотную, но держались на расстоянии примерно 15 метров, при этом перебраниваясь, бросая копья или бумеранги.

Так могло продолжаться на протяжении многих часов. Как только проливалась первая кровь, или даже прежде того, как только улажены оказывались обиды, сражение тут же заканчивалось. В некоторых случаях такие сражения устраивались в чисто церемониальных целях, иногда уже после заключения соглашения о мире, и в этом случае они сопровождались церемониальными танцами. Чтобы испугать врага и умилостивить духов, люди наносили на кожу военную раскраску.

Иногда эти ритуальные сражения перерастали в реальные из–за высокого накала конфликта или коварства одной из сторон. Однако, поскольку обе стороны держались на безопасном расстоянии друг от друга, даже в этих реальных сражениях потери обычно оставались небольшими. Исключение составляли случаи, когда одна из сторон прибегала к хитрости, скрытно послав группу воинов обойти противника и напасть на него с одного из флангов или тыла. Потери при преследовании и истреблении бегущих могли быть довольно высокими.

Наиболее многочисленные жертвы наблюдались при совершении внезапных набегов, когда противники стремились застать друг друга врасплох или нападали ночью. Это происходило, когда нападающие (как правило, небольшие группы) намеревались убить определённого человека или членов его семьи. Большой набег мог быть также проведён группами, состоявшими из мужчин целых кланов или даже племён. В таких случаях лагерь, подвергшийся нападению, как правило, окружался, а его неподготовленные, часто спящие обитатели уничтожались без разбора. Исключение составляли женщины, которые могли быть уведены нападающими.

Большинство убийств во время таких войн производилось именно в таких больших набегах. Статистика, которая приводится в исследовании, свидетельствует о гибели 35 человек во время больших военных набегов, 27 – в локальных нападениях на соседей, 29 – в больших битвах, когда нападающие прибегали к засадам и уловкам, 3 – в обычных сражениях и 2 – во время поединков один на один.

Яномамо Амазонии

Наполеон Шаньон в 1967 году описал общество индейцев яномамо, охотников и подсечных земледельцев из экваториальной Амазонии. Численность яномамо составляет 25 000 человек. Они живут примерно в 250 деревнях, население которых варьируется от 25 до 400 мужчин, женщин, стариков и детей. От исследователей яномамо получили прозвище «жестоких людей», поскольку они живут в постоянном состоянии войны друг с другом и со своими соседями. От 15 до 42% мужчин яномамо погибает насильственной смертью в возрасте между 15 и 49 годами.

Тем не менее, репутация жестоких воинов отнюдь не подвигла участников этих столкновений подвергать себя повышенной опасности. Коллективные столкновения у яномамо были жёстко отрегулированы правилами, приняв форму, подобную турниру. Их участники должны были обмениваться ударами по очереди. В самой лёгкой форме поединка один наносил другому удары кулаком в грудь. Если тот выдерживал удары, сам, в свою очередь, получал право нанести их противнику. Защита при этом не дозволялась, поединок был испытанием силы и выносливости.

При другом варианте поединка в ход шли деревянные жерди, которыми соперники били друг друга по головам. Тяжесть травм при этом возрастала значительно, но смертельные случаи оставались редкими. Такая форма поединка считалась более почётной. Чтобы наглядно демонстрировать свои бойцовские качества, мужчины выбривали на макушке тонзуру, которая, «словно дорожная карта», была сплошь покрыта сетью шрамов.
​
Сражения, в которых противники по уговору бросали друг в друга копья, оставались в большой редкости, не говоря уже об использовании луков и стрел. Победители подобных состязаний могли выбирать себе любой подарок по собственному вкусу.

Крупномасштабные набеги на деревни, связанные с захватом и уничтожением их жителей, которые мы наблюдаем повсеместно в других воинственных культурах примитивных народов, в отчётах Шаньона не фигурируют. Вместо этого яномамо устраивали непрерывные рейды и ответные набеги, преследовавшие лишь весьма ограниченные цели.

Участие в рейде принимали 10–20 мужчин. Часто они были родственниками, связанными друг с другом по женской линии через брачные узы, или же двоюродными братьями. Пройдя через церемониальные ритуалы, диверсионная партия направлялась к назначенной цели, которая обычно находилась на расстоянии 4–5 дней пути. Достигнув окраины вражеской деревни, налётчики некоторое время оставались в засаде, выясняя обстановку.
​
Если целью набега является похищение женщины, они дожидались, пока та не выходила из деревни за хворостом. Обычно сопровождающего её мужа расстреливали из луков, а женщину уводили с собой. Если подходящей жертвы не находилось, нападающие выпускали в сторону деревни залп стрел, после чего поспешно убегали.

Хотя число убитых в одном таком набеге обычно было невелико, оно быстро увеличивались за счёт большого количества подобных вылазок. Шаньон писал о том, что деревня, в которой он остановился и жил на протяжении 15 месяцев, подвергалась нападениям 25 раз, причём нападающей стороной поочерёдно был почти десяток разных местных групп. Иногда из–за частоты нападений и гибели большого числа людей местные обитатели оставляли свои деревни и переселялись на другое место. В этом случае враги разрушали их оставленные жилища и вытаптывали огороды.

Более поздние наблюдения за яномамо зафиксировали также набеги на соседние деревни и убийства захваченных там женщин и детей. Чтобы воспользоваться эффектом внезапности, нападающие могли притвориться друзьями хозяев деревни и прийти к ним в гости на праздник. Хелена Валеро, бразильянка, похищенная яномамо в 1937 г. и жившая среди них много лет, присутствовала при атаке племени караветари:

«…Они вырывали детей из рук матерей и убивали, а другие держали матерей за руки, выстроив в ряд. Все женщины рыдали. А воины всё убивали и убивали детей, маленьких, взрослеющих – почти всех. Матери с детьми пытались сбежать, но захватчики догоняли их, бросали на землю и стреляли по ним из лука, так, что те оставались лежать, пригвождённые к земле. Самых маленьких детей они брали за лодыжки и били их о деревья и камни. Затем воины собрали мёртвые тела и разбросали среди камней, говоря им оставаться там, чтобы их отцы могли найти их и съесть. Одна женщина пыталась защитить своего ребенка, крича о том, что это девочка и её не следует убивать. Другая пыталась обманом спасти двухлетнего ребенка, утверждая, что это сын одного из напавших воинов. Она говорила, что это сын женщины, что некогда была в их племени и сбежала, будучи беременной. Мужчина некоторое время обдумывал её слова, затем ответил, что мальчик этот принадлежит другой индейской группе, а та женщина была с ними слишком давно для того, чтобы кто–то из них был на самом деле отцом её ребенка. После этого воин схватил мальчика за ноги и ударил со всей силы о камни. Так это обычно и происходило».

Папуасы Новой Гвинеи

Самое большое и в то же время самое изолированное в мире общество примитивных земледельцев находится в горной части Новой Гвинеи. Вплоть до середины ХХ века оно оставалось совершенно неизвестным для окружающего мира и потому сегодня пользуется особым вниманием со стороны антропологов. Местные обитатели населяют плоскогорья, отделённые друг от друга горами и непроходимыми джунглями. Они разделяются на кланы, каждый из которых включает несколько сот человек, и племена, насчитывающие несколько тысяч человек.

Едва ли не каждое племя говорит на собственном языке, количество которых здесь достигает 700 из примерно 5000 ныне существующих во всём мире. Племена находятся в состоянии постоянной войны друг с другом, которая протекает в форме периодических нападений и ответной мести. За 50 лет наблюдений у папуасов эуга антропологи насчитали 34 столкновения. Как проходят такие столкновения у папуасов маринг, описал живший среди них в 1962–1963 и 1966 гг. антрополог Э. Вайда.
​
Наступательным оружием у папуасов были простые луки, длинные копья и топоры с навершием из полированного камня. Средством защиты служили большие, в рост человека, деревянные щиты, поверхность которых ярко расписывалась. Из–за тяжести во время сражения щиты устанавливали на землю.

Само сражение обычно устраивалось по согласованию сторон и проводилось на специальной площадке на границе племенной территории. Обе стороны, укрываясь за большими щитами, с некоторого расстояния метали друг в друга копья и стрелы. В остальном они держались довольно пассивно, обмениваясь лишь насмешками и оскорблениями. Пока все участники оставались на виду друг у друга, им обычно удавалось легко уклоняться от пущенных в них метательных снарядов или перехватывать их щитами. Согласно заметкам наблюдателей, участники схваток редко сближались друг с другом и старались избегать настоящих столкновений грудь в грудь.

Лишь изредка на нейтральной полосе проходили поединки знаменитых воинов, в которых те сражались друг с другом копьями или топорами. Раненный в таком поединке мог убежать под защиту своих, но если он падал, враг получал возможность его добить. В целом, во время церемониальных столкновений смертельные ранения и травмы оставались незначительными. Лишь в тех относительно редких случаях, когда одной из сторон удавалось застать другую врасплох или успешно устроить засаду, потери сражающихся возрастали. Целыми днями схватки могли продолжаться без особых изменений обстановки. Их прерывали, если шёл дождь. Воины расходились, например, чтобы передохнуть или подкрепиться пищей.

Как и у аборигенов Австралии, наиболее распространённой формой ведения войны у папуасов являлись набеги, засады и нападения на деревни. Подобные предприятия могли осуществляться небольшими группами, улаживающими частные конфликты, или целыми племенными группами, стремящимися расширить принадлежавшую им территорию или завладеть принадлежавшими соседям полями.
​На этой фотографии, снятой в 1960–х гг., оказалась запечатлена одна из войн, которые папуасы ведут друг против друга — Первобытная война. Тактика каменного века | Военно–исторический портал Warspot.ru На этой фотографии, снятой в 1960–х гг., оказалась запечатлена одна из войн, которые папуасы ведут друг против друга

При планировании нападений использовался многообразный арсенал коварных уловок. Чтобы сполна использовать фактор внезапности, нападения обычно производились ночью или на рассвете. Налётчики стремились застать своих врагов спящими и убить как можно больше из них, особенно мужчин, но также женщин и детей. Обитатели деревни, подвергнувшейся нападению, обычно спасались бегством.

В большинстве случаев, если налётчики при этом не были достаточно многочисленными, разграбив деревню, они сразу же уходили. В других случаях деревня разрушалась, а поля побеждённых захватывались и опустошались. Сбежавшие жители, придя в себя и обратившись за помощью к союзникам, могли попытаться вернуть себе своё достояние. Иногда с победителями удавалось договориться мирным путём.

Если сил для сопротивления не доставало, беглецам приходилось покидать своё поселение и обустраиваться на новом месте. Чтобы обезопасить себя от нападений, для поселений старались выбрать труднодоступные места. Деревни обносились частоколом, в наиболее опасных местах устраивались наблюдательные вышки. Незнакомых людей боялись и подозревали. Нарушение границ между сообществами было связано со смертельным риском, и потому его обычно старались избежать.

Ещё один пример первобытной войны демонстрирует общество охотников–собирателей американского северо–западного побережья. Главной формой войны у живших здесь тлинкитов были засады, рейды и набеги на вражеские деревни.

«На врага нападали рано утром, когда было всё ещё темно… Нападающая сторона редко сталкивалась с сопротивлением, потому что стремилась застать противника врасплох, пока люди еще спали… Когда мужчины были убиты, их головы отрубили топорами. Деревню сожгли. Женщины, которые понравились воинам, и дети были уведены в рабство».

Филип Друкер, оставивший это описание, отмечал, что оружие индейцев, тактика, захватываемые трофеи и другие детали были подобны феодальной войне.

«Любимой тактикой индейцев было ночное нападение… Другой вид тактики включал коварное предательство… Одна сторона предлагала другой заключить мир и устроить взаимные браки, чтобы таким образом скрепить договор. Во время празднества заговорщики должны были смешаться с мужчинами противника, каждый должен был занять место рядом с намеченной жертвой, так, чтобы по условленному сигналу немедленно поразить его ножом или дубинкой… Столкновения лоб в лоб происходили только по необходимости, если нападающая группа была сама застигнута врасплох и оказалась под обстрелом без возможности отступления».

Те же методы использовались индейцами Великих равнин, для которых война представляла собой череду набегов и нападений из засады. Самые высокие потери наблюдались, если одна группа значительно превосходила другую по численности, или ей удавалось застать своих противников врасплох. В этом случае более слабая сторона обычно подвергалась поголовному истреблению. Во время больших столкновений, которые в это время также происходили у индейцев, потери были значительно ниже, поскольку их участники без необходимости не подвергали свои жизни опасности и обычно избегали рукопашной схватки. Как пишет современный американский историк Джон Эверс,

«Если противостоящие силы были примерно равны друг другу по численности, они формировали две линии в пределах дальности выстрела из лука. С безопасного расстояния они обстреливали друг друга из луков. От стрел противника защищались при помощи больших щитов из сыромятной кожи, а также носили доспехи, сшитые из нескольких слоёв кожи… Конец сражению обычно наступал только с темнотой».

В некоторых документированных случаях рукопашная всё же происходила, но это было скорее исключением, нежели обычной практикой. С прибытием европейцев и появлением у индейцев завезённых колонистами лошадей и огнестрельного оружия войны становятся гораздо более кровопролитными. Так, потери черноногих во время войн 1805 и 1858 гг., о которых у исследователей имеются данные, составили 50% и 30% всех мужчин племени соответственно.

[ляксандр]

Наскальные изображения, находки предметов вооружения, следы ран и повреждений на костных останках людей неумолимо свидетельствуют о том, что в первобытную эпоху люди активно убивали друг друга. С ходом времени численность населения увеличивалась, люди переходили от охоты и собирательства к производящему хозяйству. В распоряжении исследователей все чаще попадают свидетельства происходивших в этот период масштабных столкновений между людьми, сопровождавшихся массовыми насильственными акциями.

Археологические памятники неолитической культуры линейно–ленточной керамики, существовавшей на протяжении 5500 – 4000 гг. до н.э, встречаются на обширном пространстве в Центральной и Западной Европе. Ее носители принесли с юго–востока семена культурных растений, одомашнили скот, начали строить долговременные жилища и обрабатывать землю. Совсем недавно археологи обратили внимание на побочную составляю этого процесса, до поры до времени не попадавшуюся им на глаза.

Талхайм

Захоронение в Талхайме, неподалеку от Хайльбронна в Баден–Вюртемберге (Германия), было обнаружено в 1983 году. Оно датируется примерно 5100 г. до н.э. Находка археологов представляет собой яму площадью 3 квадратных метра, в которую были грубо свалены тела тридцати четырех человек – девяти взрослых мужчин и семи женщин возрастом от 20 до 60 лет, шестнадцати детей от 2 до 20 лет, и еще двух взрослых неопределенного пола – с многочисленными следами смертельных повреждений. По–видимому, тела принадлежали жителям небольшого поселения, уничтоженного во время военного набега.

Изученные исследователями раны на костях можно разделить на три категории: 18 черепов несут на себе следы тяжелого удара лезвием каменного топора или мотыги, 14 были проломлены каким–то тупым оружием наподобие дубинки, на 2 или 3 костях были обнаружены сколы, оставленные, по–видимому, стрелами. На костях исследователи нашли следы ранее полученных и залеченных ран, свидетельствующих о том, что война являлась повседневной составляющей жизни захороненных. Большинство смертельных ран было нанесено в затылочную часть черепа. Отсутствие других повреждений, характерных для рукопашной схватки, или полученных при попытках жертвы защитить себя, скорее всего, означает, что сопротивления нападающим оказано не было. Жители деревни погибли или будучи застигнутыми врасплох, например, во сне, или будучи взятыми в плен и впоследствии убитыми нападавшими.

Аспарн–Шлётц

Еще одно свидетельство массовой бойни было найдено на территории Австрии в Аспарне–Шлётце, в 33 км от Вены, при раскопках укрепленного поселения, также относившегося к культуре линейно–ленточной керамики и датируемого приблизительно 5500 годом до н.э. На дне рва, окружавшего поселение, на глубине примерно двух метров, были найдены сваленные в беспорядке останки 67 человек, отмеченные характерными признаками насильственной гибели. 26 черепов принадлежали мужчинам (16 юным, 10 пожилым), 13 черепов женщинам (4 юным, 9 пожилым), 27 – детям и 1 – взрослому неопределенного пола. Все черепа, кроме одного, были проломлены топорами или мотыгами. 1 человек, вероятно, был убит стрелой.

Кости скелетов фрагментированы, на некоторых выявлены следы зубов падальщиков. По–видимому, прежде чем они были захоронены в земле, тела провели достаточно длительное время под открытым небом. Поскольку ров так и не был раскопан полностью, точное число захороненных в нем жертв остается неизвестным. Вероятно, речь идет о двух или трех сотнях тел.

Как и в предыдущем случае, речь идет о населении небольшого поселка, уничтоженного неизвестными захватчиками. Обращает на себя внимание выраженная диспропорция между мужскими и женскими костями, а также большое число детских черепов. Число пожилых женщин в погребении более чем вдвое превосходит число молодых. По–видимому, объясняется это тем, что женщины фертильного возраста пережили нападение и были уведены победителями в качестве пленных.

Шёнеке–Килианштедтен

В 2006 году в дополнение к первым двум захоронениям в Германии было обнаружено третье свидетельство неолитического геноцида в Шёнеке–Килианштедтене. Захоронение представляет собой V–образный ров длиной 7,5 м и шириной 1 м, в который были сброшены тела убитых людей. Найденные останки принадлежали тринадцати взрослым и тринадцати детям, десять из которых были моложе 6 лет, причем самому младшему было не более полугода. Среди взрослых преобладали молодые люди, лишь двум женщинам было больше 40 лет. Останков молодых женщин в захоронении вообще не было. Очевидно, как и в предыдущем случае, нападавшие увели их с собой. Не обнаружили в могиле и подростков от 9 до 15 лет. Возможно, они смогли убежать, однако не исключено, что их, как и женщин, захватили победители.
Кости несут отпечатки травм и болезней, обычных для того времени: сросшиеся переломы ребер и длинных костей, хорошо залеченная черепная травма, остеомиелит, дефицит витамина С. Умерли все эти люди от того, что им проломили черепа, причем удар пришелся на левую половину головы, как если бы убийца и его жертвы стояли лицом к лицу. Рядом с костями в земле были найдены два костяных наконечника. Возможно, они вонзились в тела и оказались там, где их нашли, когда плоть полностью разложилась.

В сравнении с двумя предыдущими захоронениями, находка в Килианштедтене имеет одну особенность: у всех погибших незадолго перед смертью были перебиты голени, а у некоторых и кости рук. Возможно, это было сделано, чтобы люди не могли бежать. Не исключено также, что их пытали перед смертью. По черепкам, кусочкам обожженной обмазки и другому мусору, обнаруженному на дне рва, находку можно датировать временем между 5207 и 4849 гг. до н.э.

Вайхинген

В Вайхингене под Штутгартом, недалеко от поселения, относившегося к эпохе линейно–ленточной керамики, были обнаружены две ямы со сброшенными в них останками двенадцати человек. Захоронение было произведено с нарушением норм обычного ритуала, что резко контрастирует с обнаруженными неподалеку типичными погребениями той эпохи. Некоторые из останков имеют следы ран и повреждений, или залеченных со временем, или ставших причиной смерти. В одном случае археологи обнаружили череп мужчины, проломленный ударом каменного топора, в другом – залеченный перелом руки. Анализ изотопов стронция сваленных в ямы останков показал, что 7 из них были местными уроженцами, а 5 – чужеземцами, родившимися где–то в другом месте.

Бергхайм

В 2012 г. у французской деревни Бергхайм в Эльзасе археологи обнаружили десятки захоронений эпохи линейно–ленточной керамики, датировавшихся временем около 5 300 г. до н.э. Среди захоронений выделялась одна яма, на дне которой были обнаружены фрагментированные кости рук, плеч и пальцев, отделенные от тела ударами топора. Многие фрагменты костей были намеренно раздроблены.

Кроме них, в могиле были найдены еще семь человеческих тел, каждое из которых имело следы насильственной гибели. Четверо из убитых были детьми, одному из которых не было и года. По мнению обнаруживших захоронение археологов, оно является результатом войны или междоусобного конфликта.

Каннибалы в Херцхайме

Наиболее загадочная находка была обнаружена при раскопках большого поселения эпохи линейно–ленточной керамики в Херцхайме в Пфальце (Германия) в 1996 − 1999 и 2005 – 2006 гг. Поселение существовало между 5300 и 5150 до н.э. и включало от 10 до 12 длинных домов, в которых проживала одна или две сотни человек. На территории самого поселения было найдено 9 погребений, выполненных в соответствии с существовавшей традицией.

Главный сюрприз ожидал археологов южнее, на окраине поселения, где они обнаружили множество погребальных ям, примыкавших настолько плотно друг к другу, что поначалу их приняли за оборонительный ров. На дне ям было найдено большое количество человеческих остатков, включая минимум 450 черепов и большое число костей скелета, как правило, фрагментированных и неполных. Кости находились в полном беспорядке. С ними были перемешаны осколки керамики, кремневые отщепы, разбитые зернотерки.

Количество останков, явно значительно превышавшее число жителей деревни, навело археологов на размышления об их происхождении. Хотя почти все кости несли на себе следы ударов топоров и других смертельных повреждений, когда выяснилось общее число находок, гипотезу о вражеском набеге пришлось отбросить. Со временем пришлось отклонить также гипотезу о находившемся здесь погребальном центре, где были перезахоронены останки людей, умерших вдалеке от Херцхайма.
​
Наконец, археологи обратили внимание на многочисленные следы царапин и порезов на костях черепов и других частях скелетов. Судя по отсутствию малейших признаков заживления, эти повреждения были нанесены уже после смерти жертв. Одни и те же следы встречаются на множестве находок. На черепах большая часть порезов начинались около носа и затем шли вниз к шее, такие же следы находились на висках. По–видимому, их наличие означало, что с черепа счищалась кожа. Некоторые черепа после этого шли на изготовление характерных чаш, которые также были обнаружены на дне ям.

Тонкие параллельные разрезы, сделанные острыми кремниевыми орудиями, заметны на крупных костях скелета, с которых также срезалось мясо. Когда исследователи сравнили эти следы с повреждениями на костях животных, разделываемых на бойне, их последние сомнения отпали. Тела захороненных в Херцхайме жертв подверглись расчленению: от тела отделялись голова и конечности, затем разрубался позвоночник, чтобы удалить ребра, так же, как это делают сегодня мясники. Мясо срезали с костей, сами кости раскалывали, чтобы достать из них мозг. Наконец, кости вываривались, на что указывает происходившее вследствие нагревания разрушение коллагена в их наружном слое. Следы термической обработки заметны также на костях лицевой части некоторых черепов.

Сегодня мало кто сомневается в том, что в Херцхайме археологами были обнаружены следы каннибальских трапез, хотя понимание и интерпретация этого феномена по–прежнему варьируется. Вряд ли речь идет о разовой акции жертвоприношения захваченных на войне пленников, подобия которой известны в истории. Количество найденных жертв для этого слишком велико, в несколько раз превосходя численность всего населения поселка.

Судя по анализу керамики, найденной вместе с костями на дне ям, она туда попадала по крайней мере на протяжении нескольких десятилетий. В течении этого времени человеческое мясо должно было составлять заметную часть пищевого рациона местных жителей. Между тем, некоторых исследователей настораживает отсутствие прямых признаков употребления человеческого мясо в пищу местными обитателями, а именно – отсутствие человеческого миоглобина в их фекалиях.

По мнению антропологов, для нарушения табу на поедание себе подобных, которое мы наблюдаем в Херцхайме, должно было пройти нечто из ряда вон выходящее, что–то, что разрушило привычное положение вещей и заставило людей подвергнуть сомнению базовые основания их мировоззрения. Этим потрясением могла быть длительная засуха, погубившая урожай, или обрушившаяся на них эпидемия. Археологи обращают внимание, что в это время культура линейно–ленточной керамики переживала кризис, в результате которого она в конце концов и исчезла. Возможно, люди надеялись предотвратить конец их мира, для чего им потребовалось множество керамики. А каннибализм был лишь частью практиковавшихся с этой целью ритуальных обрядов.

Чтобы поддерживать свои варварские обряды на протяжении длительного времени, обитатели Херцхайма, очевидно, должны были совершать систематические военные набеги на соседей и захватывать в них большое количество пленных. Поскольку жители поселения, как можно заключить исходя из его предполагаемых размеров, не были особенно многочисленны, возможно, Херцхайм был каким–то ритуальным центром, куда доставлялись пленники, захваченные другими соседскими и родственными группами.

О том, кем были люди, захваченные в плен, убитые и погребенные в ямах на окраине Херцхайма, исследователям поведали результаты анализа изотопов стронция 87 и стронция 86 из проб зубной эмали черепов, принадлежавших 54 индивидам. Все они оказались чужаками, родом из других мест. Большинство происходило из горного района, простиравшегося примерно в 50 км южнее данной местности. Примечательно, что в этих местах не было выявлено следов распространения культуры линейно–ленточной керамики, а продолжали существовать археологические культуры, принадлежавшие охотникам и собирателям из числа первоначального населения Европы.

Выводы

Все перечисленные памятники соответствуют определениям войны, предлагаемыми современными антропологами. Речь идет о коллективных действиях, предпринятых членами одной группы против представителей другой. При этом находки не могут быть объяснены в концепциях личной вражды и индивидуальных действий. Судя по числу и половозрастному распределению останков, все погибшие в Талхайме, Аспарне–Шлётце и Шёнеке–Килианштедтене являлись жителями одного поселения, уничтоженного в результате военного набега. Это предположение также получило подтверждение в результате анализа образцов изотопа стронция, взятых из зубной эмали черепов погибших.

Характер повреждений, нанесенных оружием нападавших, свидетельствует о том, что в большинстве случаев те принадлежали к той же археологической культуре, что и их жертвы. Иначе говоря, речь в данном случае идет о конфликтах соседей, занимавших общую экологическую нишу. Поражает жестокость нападавших, не делавших различия между мужчинами, женщинами, детьми и стариками.

В Херцхайме мы видим другую картину. Обнаруженные здесь следы насилия являлись результатом не единственной целенаправленной акции агрессии, а целой череды подобных акций. И осуществлялись они на протяжении, по крайней мере, нескольких десятилетий. Погибшие здесь люди были представителями другой культуры и, соответственно, придерживались другого образа жизни. Возможно, с этой особенностью их происхождения следует связать практиковавшиеся в их отношении ритуалы, связанные не только с убийствами пленных, но и с предполагаемым поеданием их останков.

[ляксандр]

[ляксандр]

Японское ­слово­ "цун­до­ку" было придумано для обозначения явления, когда покупают книги, но потом их не читают, либо не успевают.

–
Скачиваю и не читаю. Перечитываю. Ничего нового

а потом я буду стареть, брюзжать, болеть и все это ненавидеть. так себе старость.

или

Свою следующую жизнь я бы хотел прожить задом наперёд. Начать со смерти — сразу одной проблемой меньше.

Очнуться в доме престарелых, с каждым днём чувствуя себя всё лучше и лучше. Потом тебя выгоняют, потому что ты слишком здоров.

Какое–то время ты на пенсии, потом начинаешь работать — в первый же день тебя чествуют и дарят именные часы. Ты трудишься лет сорок, пока не молодеешь до того, чтобы начать наслаждаться бездельем: вечеринками, сексом и бухлом.

Это готовит тебя к старшим классам школы, потом младшим, а когда ты становишься ребёнком, то проводишь дни в играх, ни о чём не заботясь до самого рождения.

Следующие девять месяцев ты расслабляешься в роскошном санатории с центральным отоплением и едой, поставляемой в номер, который становится с каждым днём всё просторнее и просторнее.

Затем "оп–ля!" — и в финале ты превращаешься в оргазм!

/Вуди Аллен/

[ляксандр]

Это напоминает ночное сидение на вокзале. Т.е. ты очнулся – тебе уже 33 года, задремал, снова очнулся – тебе 48, опять задремал – и уже не проснулся.

Я не знаю своей Родины, но я немножко её избороздил.

А Господь меня сюда втащил, как та мачеха, пославшая в декабре за подснежниками.

Научись скорбеть, а блаженствовать – это и дурак умеет

Любить Родину беззаветно – это примерно значит: покупать на все свои деньги одни только лотерейные билеты, оставляя себе только на соль и хлеб. И не проверять их.

слово "что–нибудь" все честные люди пишут через черточку

Идеал мужчины: сказал — и сделал. Генрих, например, Гиммлер, сказал: уничтожу шестую часть славянства. Взял — и уничтожил.

четверых убил, шестерых изнасиловал, короче, вел себя непринужденно.

Черный сентябрь. Под угрозой парабеллума направить автобус с детишками куда–нибудь. Дорогой выбрасывать трупы первоклассников и цветы.

Хочу быть самым мыльным из всех пузырей.

Отчасти – да. Но весь я не свихнусь.

Спросят, кем работаешь, скажи первое, что в голову подвернется, например так: энергетиком Нурекской ГЭС.

Ведь блядь блядью, а выглядит как экваториальное созвездие.

Вернее, не так. На вопрос: кем работаешь, отвечать: энергетиком Нурекской ГЭС и по совместительству узурпатором.

Я хорошею, как сёла Казахстана.

И еще угораздило родиться в стране, наименее любимой небесами.

А сырники со сметаною я очень люблю. Больше, чем отчизну.

Еще не родился человек, который захотел бы меня укусить.

Вот так и живу. Докучаю Богу, людям и животным тварям.

Прощай. Веревку и мыло я найду.

Вот видишь. Меня называют одним из душевноталантливейших людей России, а ты меня шпыняешь, пиздюк малосольный.

Да ведь мы ничего, по существу, не делаем. Мы передаем каждый день сигналы точного времени.

бесполезное ископаемое, вот кто я

/Венедикт Ерофеев, "Бесполезное ископаемое"/

[ляксандр]

Большинство исконных сибирских народов, как и во многих других местах Земли, верят в существование в нашей Вселенной трех миров, расположенных один на другом. Вообще, концепции Верхнего и Нижнего миров ближе по духу к теории параллельных измерений, чем к образу миров, буквальным образом лежащих друг на друге подобно слоям торта. Несмотря на то что глубина неба считается в верованиях сибирских племен бесконечной, шаманы настаивают на существовании пути, позволяющего проникнуть за небеса. Точно так же, хотя земля и считается глубокой и твердой, существует много путей, пройдя через которые духи и шаманы могут попасть в Нижний мир. Еще одним аспектом образа Верхнего и Нижнего миров является то, что, согласно традиционным верованиям, они очень похожи на Землю, также имея солнце, луну, леса и населяющих их похожих на людей жителей. Обитатели Верхнего и Нижнего миров невидимы, когда оказываются в нашем, Среднем мире, и точно таким же образом шаманы, путешествующие в эти миры, являются в них невидимыми. Присутствие пришельцев может быть выдано неожиданным треском костра и лаем лис. Их также могут обнаружить находящиеся в экстатическом трансе шаманы.

Нижний мир полностью подобен нашему, с тем лишь отличием, что его обитатели имеют лишь одну душу, в то время как люди обладают тремя. Душа ами, которая отвечает за дыхание и тепло тела, у них отсутствует, из‑за чего обитатели Нижнего мира холодны, а в их жилах течет черная кровь. Некоторые из жителей этого мира также являются человеческими душами сане, ожидающими очередной реинкарнации в нашем мире. Солнце и луна в Нижнем мире менее яркие, чем в нашем. Согласно верованиям самоедов, причина этого в том, что их форма — полусфера, а не сфера, как у нас. Нижний мир имеет леса, горы, поселения и даже своих собственных шаманов.

Правит этим миром Ирлег — хан, сын Отца — Неба. Он имеет власть над душами, над тем, где и когда они перевоплотятся в нашем мире. Шаманы обычно обращаются к нему, когда возвращают души, преждевременно отправившиеся в Нижний мир — до смерти физического тела. Кроме этих случаев, люди попадают в царство Ирлег — хана только после смерти.

В Нижний мир и обратно ведет множество путей. Одним из них является путешествие по Реке Мира, текущей туда. Этот вход охраняет Монголдай Нагтс, который не позволяет душам, тело которых еще не умерло, пройти сквозь него. Иногда душе живого человека все же удается проскользнуть через этот вход, и тогда ее необходимо вернуть назад до того, как ее отсутствие причинит человеку большой вред. Река Мира имеет множество стремнин, и путешествовать по ней в одиночку шаману очень рискованно. Когда во время возвращения чьей‑либо души из Нижнего мира шаман умирает, говорят, что путешествие оказалось слишком опасным и его душа потерялась в этом мире. Во время путешествия в Нижний мир шаман иногда должен встретиться с Ирлег — ханом и Монголдай Нагтсом, умиротворить их и убедить позволить душе вернуться. Кроме Реки Мира, проникнуть вниз можно через пещеры, водовороты, источники, а также через один из многочисленных туннелей, по которым обитатели Нижнего мира попадают в наш.

Верхний мир, подобно Нижнему, выглядит очень похожим на мир, в которым мы живем. Однако обычно в нем не встречается человеческих душ, кроме шаманов, которые там путешествуют. Этот мир ярче нашего: некоторые легенды говорят, что он имеет семь солнц. Описание Верхнего мира говорит, что он похож на наш, но остался не испорченным людьми, а его обитатели до сих пор живут по традиционным законам предков. Правителем этого мира является Улген, также являющийся сыном Отца — Неба. Иногда, когда ворота из нашего мира в Верхний открываются, люди могут видеть его сияние, которое выглядит как лучи солнечного света, пробивающиеся через тучи. Молитвы, которые произносятся в такой миг, обладают особенно большой силой.

Чтобы отправиться в Верхний мир, надо уметь летать, и шаманы, решив совершить путешествие туда, часто превращают себя в птиц. Другими образами, которые шаман может принять для этого, являются летающий олень или лошадь. Направление путешествия может быть прямо вверх или к югу, откуда проистекает Река Мира. В некоторых культах перед тем, как кандидат в шаманы пройдет инициацию в нашем мире, он должен отправиться в Верхний мир и пройти посвящение у живущих там духов.

Другим путем попасть туда является путешествие вверх по тору, Дереву Вселенной, образ которого в шаманских церемониях представляет обычное дерево. Находясь в состоянии экстатического транса, шаман лезет по этому дереву вверх, а его душа в это время, как считается, поднимается по настоящему дереву тору на небеса.

Еще один путь, ведущий в Верхний мир, — это сулонг, магическое сновидение. В обычном монгольском языке слово солонго означает «радуга», и шаман может в своем сновидении отправиться по радуге в путешествие в Верхний мир, после чего, проснувшись, рассказать, что он там видел.

Как уже говорилось выше, юрта для монгола представляет собой центр мира. На самом деле каждый человек всегда находится в центре вселенной своего собственного сознания. Шаманы во время выполнения ритуалов также считают своим местонахождением центр мира, с которым ассоциируется множество образов. Самым привычным из них является место огня в юрте, которое считается точкой пересечения оси, соединяющей три мира, с землей. Еще один образ — это дерево тору, представляющее собой одновременно ось вселенной и столб, по которому можно подниматься или опускаться в соседние миры. В некоторых сибирских и монгольских традициях Древо Мира находится не в центре Вселенной, а на юге, где соприкасаются Средний и Верхний миры. По дереву тору, которое, как говорят иногда, «стоит на границе дня и ночи», Река Мира, вытекающая из Верхнего мира, течет в наш. Согласно верованиям народов Алтая, во время путешествия по Древу Мира шаман может встретить Баян Ами, властителя лесных животных, который подарит ему гусей, помогающих подняться в Верхний мир. Вершина дерева тору соприкасается с небом там, где находится Полярная звезда — гвоздь, удерживающий небеса на месте. Еще одним образом центра мира является Самбер — Гора Мира. Вершина этой горы близка к Полярной звезде, а ее основание покоится на черепахе в Нижнем мире.

[ляксандр]

Атомная бомба и вызванные ею разрушения произвели огромное впечатление на население Японии. О ней упоминается в императорском рескрипте и официальных заявлениях японского правительства, как об одной из причин капитуляции Японии. Поскольку о ней говорится как о непосредственной причине поражения Японии, то естественно, что ее разрушительная сила и длительность действия после разрыва всячески преувеличиваются прессой. Народная молва подхватывает сообщения прессы, искажает их и иногда доводит до абсурда. Распространился даже слух, что и в настоящее время появление людей в районе разрыва атомной бомбы сопряжено с опасностью для жизни. Неоднократно приходилось слышать и от американцев и от японцев, что после посещения районов, подвергшихся воздействию атомной бомбы, женщины теряют способность к деторождению, а мужчины заболевают импотенцией.

Эти разговоры подогревались радиопередачами из Сан–Франциско, в которых говорилось, что в районах разрыва атомной бомбы ничто живое не может существовать в течение семидесяти лет.

Характерно, что наряду с конкретными и правдивыми сведениями, японская печать не только не опровергала эти сообщения, а, наоборот, подхватывала их и распространяла. Возможно, что здесь преследовалось две цели: во–первых, оправдать безоговорочную капитуляцию невозможностью бороться против этого ужасного оружия и, во–вторых, помешать массовым поездкам населения в Хиросима и Нагасаки для розысков родных, близких и знакомых.

Не доверяя всем этим слухам и сообщениям и поставив перед собой задачу лично ознакомиться с действием атомной бомбы, группа сотрудников Посольства в составе корреспондента ТАСС Варшавского, бывшего исполняющего обязанности военного атташе Романова и сотрудника морского аппарата Кикенина 13 сентября выехала в Хиросиму и Нагасаки. Настоящий сжатый очерк ограничивается записью бесед с местным населением и пострадавшими и кратким изложением личный впечатлений, без каких–либо обобщений и выводов.

Группа сотрудников Посольства прибыла в Хиросиму на рассвете 14 сентября. Непрерывно шел сильный дождь, что крайне мешало осмотру местности и, главное, мешало сделать фотоснимки.

Железнодорожная станция и город уничтожены в такой степени, что негде даже было укрыться от дождя. Начальник станции и его сотрудники приютились в наскоро сколоченном сарае. Город представляет из себя выжженную равнину с возвышающимися 15–20 остовами железобетонных зданий.

На расстоянии полукилометра от станции мы встретили старую японку, которая вылезла из землянки и начала рыться в пожарище. На вопрос, в каком месте упала атомная бомба, старуха ответила, что произошел сильный блеск молнии и огромной силы удар, в результате чего она упала и потеряла сознание. Поэтому она не помнит, где упала бомба и что произошло потом.

Пройдя дальше метров 100, мы увидели подобие навеса и поспешили укрыться там от дождя. Под навесом мы обнаружили спящего человека. Он оказался пожилым японцем, строящим хижину на месте пепелища своего дома. Он рассказал следующее:

6–го августа около 8 часов утра в Хиросиме было снято угрожаемое положение. Через 10 минут над городом появился американский самолет к одновременно с этим произошел удар молнии и сильный взрыв. Людей обожгло лучами, они падали и умирали. Погибло много народа, затем возникли пожары. Был ясный день и с моря дул ветер. Пожар распространялся повсюду и даже против ветра.

Долее он сказал, что бомба упала на расстоянии 1,5–2 км от железнодорожной станции. Это же самое утверждали и другие жители.

На вопрос, каким образом он остался жив, находясь дома, который расположен примерно на расстоянии 1–1,5 км, от места падения бомбы, старик ответил, что как–то случилось, что он не был задет лучами, но дом его сгорел, ибо повсюду свирепствовал пожар.

В настоящее время, сказал он, жить здесь безопасно. На окраине, города в землянках ютятся несколько десятков тысяч человек. Было опасно первые 5–10 дней. В первые дни, заметил он, люди, пришедшие оказывать помощь пострадавшим, погибли. Погибла даже рыба в воде на небольшой глубине. Растения начинают оживать. Я, сказал японец, возделал огород и ожидаю, что скоро начнутся всходы.

И действительно, наперекор всем утверждениям, мы видели, как в различных местах начинает зеленеть трава и даже на некоторых обгоревших деревьях появляются новые листья.

После этого мы осмотрели здание полицейского управления. Оно, как и все железобетонные здания с железобетонными потолками и полами, уцелело, характерно, что стекла вместе с выбитыми рамами со всех четырех сторон летели вовнутрь здания. Потолок выпучило вверх.

Находившийся в этом здании полицейский сказал нам, что внутри помещения сгорели изделия из эбонита, но большого пожара в здании не было. По его словам, бомба упала в районе армейского плаца на расстоянии полутора километров от вокзала.

Район действия атомной бомбы имеет в радиусе 5–8 км. На расстоянии 6–7 км. от ст. Хиросима до ст. Кои мы не видели ни одного не пострадавшего в той или иной степени здания. Как правило, это небольшие японского типа деревянные домики с черепичной крышей. В непосредственной близости от ст. Хиросима они полностью разрушены и сгорели. Дальше идут частичные разрушения, а на расстоянии 5–6 км разрушены крыши или же приведена в беспорядок черепица. На всем расстоянии сосны, бамбук и другая растительность опалена и приобрела коричнево–бурую окраску. В некоторых местах она опалена сильнее, в других – слабее, и есть участки, совершенно не затронутые лучами. Это дает основание предположить, что энергия бомбы излучалась не сплошной массой, а пучками, в результате чего остались не пораженные участки. Этим, по–видимому, объясняется и тот факт, что одни люди получали ожоги, а другие их не получали, хотя они находились в непосредственной близости от пострадавших. Это относится только к участкам, значительно удаленным от места разрыва бомбы. На участке же непосредственного воздействия бомбы в радиусе до одного км уничтожено все живое. Опрошенные нами японцы говорили, что звук разорвавшейся бомбы был слышен на большом расстоянии. По пути в Хиросиму ехавший с нами лейтенант сказал, что он слышал звук разрыва и блеск молнии с расстояния 50 км, находясь в Ивакуни. Начальник станции Миядаимагути в 30 км от Хиросимы заявил, что, когда он шел на пароход к пристани Миядзимы, то увидел молнию и почувствовал прикосновение теплой струи к щеке и укол.

Одному из членов нашей группы удалось посетить больницу Красного Креста в Хиросиме. Она помещается в полуразрушенном здании и в нем содержатся пострадавшие от атомной бомбы. Там лежат обожженные и получившие другие ранения и среди них больные, доставленные через 15–20 дней после ранения. В этом двухэтажном здании находятся до 80 больных. Они находятся в антисанитарном состоянии. У них, главным образом, ожоги открытых частей тела. Иногда получили только сильные ранения стеклом. У обожженных преимущественно ожоги лица, рук и ног. Некоторые работали только в трусах и майках, поэтому у них обожжена бОльшая часть тела. Тело обожженных темно–коричневого цвета с открытыми ранами. Все они обинтованы бинтами и намазаны белой мазью, напоминающей цинковую. Глаза не повреждены. Сильно пострадавшие с обожженными конечностями не потеряли способности двигать пальцами ног и рук. Многие ранены стеклами, у них глубокие порезы до костей. У лиц, подвергшимся воздействию с непокрытой головой, выпали волосы. По выздоровлении на лысых черепах начинают вырастать волосы отдельными пучками. Больные имеют бледно восковой цвет лица. Один пострадавший мужчина лет 40–45 находился на расстоянии 500 м от места падения бомбы, он работал на каком–то предприятии электрокомпании. У него осталось до 2700 белых кровяных шариков в одном кубическом см крови. В больницу он пришел сам и сейчас выздоравливает. Нам не удалось установить причину, что его могло спасти на таком близком расстоянии от места разрыва бомбы. Удалось только установить, что он работал с электрооборудованием. У него ожогов нет, но вылезли волосы. Ему дают витамины В и С и овощи. Отмечается увеличение белых кровяных шариков.

На железнодорожной станции наше внимание привлек человек с повязкой на руке, на которой было написано: поиск пострадавших. Мы обратились к нему с вопросом и он сказал, что он врач по специальности уха, горла и носа и приехал в Хиросиму оказывать помощь пострадавшим от атомной бомбы. Этот японский врач по фамилии Фукухара сказал нам, что на Хиросиму было сброшено три атомных бомбы с парашютами. По его словам, он лично видел три парашюта с расстояния в 1 км. Две неразорвавшихся бомбы, как утверждал врач, были подобраны военными и в настоящее время изучаются.

На место спасательных работ Фукухара прибыл на второй день. После того, как он выпил воды, у него начался понос. Другие заболели через полутора суток. Он сказал, что лучи атомной бомбы прежде всего вызывают изменение состава крови. В одном кубическом см крови здорового человека, сказал врач, имеет 8000 белых кровяных шариков. В результате воздействия лучей атомной бомбы количество белых кровяных шариков уменьшается до 3000, 2000, 1000 и даже до 300 и 200. В результате сильное кровотечение из носа, горла, глаз и у женщин – маточное кровотечение. У пострадавших температура поднимается до 39, 40 и 41 градусов. После 3–4 дней больные, как правило, умирают. Для понижения температуры применяют сульфазол. При лечении пострадавших прибегают к переливанию крови, вводится также глюкоза и физиологический раствор. При переливании крови вводится до 100 гр. крови.

Раненые, эвакуированные с мест ранения, выздоравливают быстрей. Около Хиросимы имеется две больницы для пострадавших: в Кусацу, где имеется 80 человек, и в Даигодзен – 100 человек.

Пострадавшие, пившие воду или обмывавшиеся водой в районе падения бомбы в день ее разрыва, сказал далее врач, моментально умирали. В течение 10 дней после разрыва бомбы там опасно было работать: урановые лучи продолжали излучаться из земли. Сейчас пребывание в тех местах считается безопасным, сказал врач, но этот вопрос еще изучается.

По его словам, защитная одежда против урановой бомбы – резина и всякий изолятор против электричества.

Во время нашего разговора с врачом к нему обратился старик–японец за советом. Он указал на еще не совсем зажившую обожженную шею и спросил, скоро ли она заживет. Врач осмотрел шею и сказал, что все в порядке. Старик рассказал нам, что в момент разрыва бомбы он упал и почувствовал острую боль. Сознание не потерял. Боль чувствовал и в дальнейшем вплоть до выздоровления.

По дороге в Нагасаки мы разговорились с двумя японскими студентами. Они нам рассказали, что одна девушка, родственница одного из них, через несколько дней после разрыва бомбы поехала в Хиросиму узнать о своих близких. Спустя продолжительное время, 25 августа она заболела, а через два дня, т.е. 27 августа, умерла.

В Нагасаки мы прибыли 16 сентября, погода снова нам не благоприятствовала: непрерывный дождь не позволил произвести фотосъемки.

Город Нагасаки разделен большой горой на две части: старый и новый город. Бомба была сброшена над новым городом, поэтому старый город разрушен значительно меньше, тем более, что распространению лучей атомной бомбы помешала гора.

В «Бич Хотел», находящемся на расстоянии 8–10 км от железнодорожной станции, мы опросили начальника полицейского участка, который рассказал нам следующее:

Атомная бомба была сброшена 9 августа около 10 часов утра на расстоянии 2–2,5 км от вокзала. До этого над городом появилось соединение американских самолетов, была объявлена боевая тревога. Затем был отбой боевой тревоги, объявлено угрожаемое положение. Рабочие приступили к работе. Над городом появились два самолета противника, но на это не обратили внимания. В это время в городе созывались соседские группы «тонари гумк» для обсуждения контрмер против атомной бомбы, учитывая опыт Хиросимы.

Бомба упала на расстоянии 8 км от «Бич Хотеля». В отеле выбиты стекла и кое–где разрушена крыша. Из квартала расположенного поблизости от «Бич Хотеля», сказал полицейский, многие пошли в Нагасаки, чтобы узнать о судьбе своих родственников. Почти все они умерли.

Объезжая город на автомобиле, мы забросали японского шофера вопросами. Он сказал нам, что в первый день спасательных работ не велось, поскольку всюду свирепствовал огонь, работы начались только на второй день. В ближайшем к разрыву бомбы районе никто не остался в живых. Погибли военнопленные, главным образом филиппинцы, работавшие на военном заводе «Мицубиси Хейки» и японские рабочие на заводе «Нагасаки Сейко».

Атомная бомба, сказал шофер, упала в районе у университетского госпиталя (район Ураками). Остов госпиталя сохранился. Все больные госпиталя вместе с обслуживающим персоналом, врачами и директором погибли.

Газгольдер, находящийся примерно на расстоянии 100 метров от места падения бомбы, смят и приплюснут к земле.

Два других газгольдера, расположенные на расстоянии 1–1,5 км, взорвались. Первый корпус завода «Нагасаки», находящийся на расстоянии 1200–1300 м от места падения бомбы, сплюснут. Завод «Мицубиси Хейки» расположен дальше. От его корпусов остался голый железный каркас.

В районе падения бомбы сильный трупный запах: много трупов еще не убрали из–под развалин и пожарищ. Шофер сказал нам, что были случаи, когда дети сидели на деревьях, в листве и оставались в живых, а те, кто неподалеку играл на земле, погибли.

Вокзал уничтожен: он сгорел от пожаров. Начальник станции со своим штатом помещается на одной из платформ под навесом. Из числа сотрудников вокзала погибло только два человека – они были придавлены вагоном. Начальник станции в момент разрыва находился на вокзале и получил небольшой ожог левой части лица и уха. Он все время не прекращал работать и сейчас чувствует себя хорошо.

Большинство японцев отмечает, что бомба над Хиросимой была сброшена на парашюте и разорвалась на расстоянии 500–600 метров от земли. В противоположность этому начальник санитарной службы пятого американского флота Спруенс командор Виллкаттс, с которыми мы проделали обратный путь в Токио, утверждал, что атомные бомбы в Хиросиме и Нагасаки сбрасывались без парашютов. Он также отрицал всякую возможность случая, когда бы атомная бомба упала не разорвавшись. Он твердо утверждал, что после разрыва бомбы, в районе ее падения безопасно. По его мнению, японцы сильно преувеличивают эффективность атомной бомб. Признаки заболевания, которые отмечал японский врач Фукухара, он подтверждает и считает правильными методы лечения.

[ляксандр]

Отсутствие лжи в списке семи смертных грехов ставит под сомнение всю остальную концепцию.

[тюНочка]

Отсутствие лжи в списке семи смертных грехов ставит под сомнение всю остальную концепцию.

В некоторых жизненных ситуациях/случаях ложь бывает во спасение чтобы выжить или спастись, все зависит от совести самого человека когда, как и где эту ложь использовать.

[Д.В]

Отсутствие лжи в списке семи смертных грехов ставит под сомнение всю остальную концепцию.

Можно под сомнение поставить любую науку, правильнее сказать отрицание.

Сообщение отредактировал Д.В - 25.5.2022, 10:32

[Д.В]

Но от самого факта сомнения кем либо, ничего не изменитя.

Сообщение отредактировал Д.В - 25.5.2022, 10:34

[ляксандр]

Водопой в пустыне Намиб

Водопой искусственного происхождения: там пробурена скважина, поставлен насос, периодически подкачивающий воду, и камера. Питается всё вроде как от солнечных батарей.
Медитативненько.

[ляксандр]

Кстати, скажу одно особое словцо о славянах и о славянском вопросе. И давно мне хотелось сказать его. Теперь же именно заговорили вдруг у нас все о скорой возможности мира, то есть, стало быть, о скорой возможности хоть сколько-нибудь разрешить и славянский вопрос Дадим же волю нашей фантазии и представим вдруг, что всё дело кончено, что настояниями и кровью России славяне уже освобождены, мало того, что турецкой империи уже не существует и что Балканский полуостров свободен и живет новою жизнью. Разумеется, трудно предречь, в какой именно форме, до последних подробностей, явится эта свобода славян хоть на первый раз,—то есть будет ли это какая-нибудь федерация между освобожденными мелкими племенами (NB. Федерации, кажется, еще очень, очень долго не будет) или явятся небольшие, отдельные владения в виде маленьких государств, с призванными из разных владетельных домов государями? Нельзя также представить: расширится ли наконец в границах своих Сербия, или Австрия тому воспрепятствует, в каком объеме явится Болгария, что станется с Герцеговиной, Боснией, в какие отношения станут с новоосвобож-денными славянскими народцами, например, румыны или греки даже,— константинопольские греки и те, другие, афинские греки? Будут ли, наконец, все эти земли и землицы вполне независимы или будут находиться под покровительством и надзором «европейского концерта держав», в том числе и России (я думаю, сами эти народики все непременно выпросят себе европейский концерт, хоть вместе с Россией, но единственно в виде покровительства их от властолюбия России) — всё это невозможно решить заранее в точности, и я не берусь разрешать. Но, однако, возможно и теперь — наверно знать две вещи: 1) что скоро или опять не скоро, а все славянские племена Балканского полуострова непременно в конце концов освободятся от ига турок и заживут, новою, свободною и, может быть, независимою жизнью, и 2) ...Вот это-то второе, что наверно, вернейшим образом случится и сбудется, мне и хотелось давно высказать.

Именно, это второе состоит в том, что, по внутреннему убеждению моему, самому полному и непреодолимому,— не будет у России, и никогда еще не было, таких ненавистников, завистников, клеветников и даже явных врагов, как все эти славянские племена, чуть только их Россия освободит, а Европа согласится признать их освобожденными! И пусть не возражают мне, не оспаривают, не кричат на меня, что я преувеличиваю и что я ненавистник славян! Я, напротив, очень люблю славян, но я и защищаться не буду, потому что знаю, что всё точно так именно сбудется, как я говорю, и не по низкому, неблагодарному, будто бы, характеру славян, совсем нет,— у них характер в этом смысле как у всех,— а именно потому, что такие вещи на свете иначе и происходить не могут Распространяться не буду, но знаю, что нам отнюдь не надо требовать с славян благодарности, к этому нам надо приготовиться вперед. Начнут же они, по освобождении, свою новую жизнь, повторяю, именно с того, что выпросят себе у Европы, у Англии и Германии, например, ручательство и покровительство их свободе, и хоть в концерте европейских держав будет и Россия, но они именно в защиту от России это и сделают. Начнут они непременно с того, что внутри себя, если не прямо вслух, объявят себе и убедят себя в том, что России они не обязаны ни малейшею благодарностью, напротив, что от властолюбия России они едва спаслись при заключении мира вмешательством европейского концерта, а не вмешайся Европа, так Россия, отняв их у турок, проглотила бы их тотчас же, «имея в виду расширение границ и основание великой Всеславянской империи на порабощении славян жадному, хитрому и варварскому великорусскому племени» Долго, о, долго еще они не в состоянии будут признать бескорыстия России и великого, святого, неслыханного в мире поднятия ею знамени величайшей идеи, из тех идей, которыми жив человек и без которых человечество, если эти идеи перестанут жить в нем,— коченеет, калечится и умирает в язвах и в бессилии. Нынешнюю, например, всенародную русскую войну, всего русского народа, с царем во главе, подъятую против извергов за освобождение несчастных народностей,— эту войну поняли ли наконец славяне теперь, как вы думаете? Но о теперешнем моменте я говорить не стану, к тому же мы еще нужны славянам, мы их освобождаем, но потом, когда освободим и они кое-как устроятся,— признают они эту войну за великий подвиг, предпринятый для освобождения их, решите-ка это? Да ни за что на свете не признают! Напротив, выставят как политическую, а потом и научную истину, что не будь во все эти сто лет освободительницы-России, так они бы давным-давно сами сумели освободиться от турок, своею доблестью или помощию Европы, которая, опять-таки не будь на свете России, не только бы не имела ничего против их освобождения, но и сама освободила бы их. Это хитрое учение наверно существует у них уже и теперь, а впоследствии оно неминуемо разовьется у них в научную и политическую аксиому. Мало того, даже о турках станут говорить с большим уважением, чем об России. Может быть, целое столетие, или еще более, они будут беспрерывно трепетать за свою свободу и бояться властолюбия России; они будут заискивать перед европейскими государствами, будут клеветать на Россию, сплетничать на нее и интриговать против нее. О, я не говорю про отдельные лица: будут такие, которые поймут, что значила, значит и будет значить Россия для них всегда. Они поймут всё величие и всю святость дела России и великой идеи, знамя которой поставит она в человечестве. Но люди эти, особенно вначале, явятся в таком жалком меньшинстве, что будут подвергаться насмешкам, ненависти и даже политическому гонению. Особенно приятно будет для освобожденных славян высказывать и трубить на весь свет, что они племена образованные, способные к самой высшей европейской культуре, тогда как Россия — страна варварская, мрачный северный колосс, даже не чистой славянской крови, гонитель и ненавистник европейской цивилизации. У них. конечно, явятся, с самого начала, конституционное управление, парламенты, ответственные министры, ораторы, речи. Их будет это чрезвычайно утешать и восхищать. Они будут в упоении, читая о себе в парижских и в лондонских газетах телеграммы, извещающие весь мир, что после долгой парламентской бури пало наконец министерство в Болгарии и составилось новое из либерального большинства и что какой-нибудь ихний Иван Чифтлик согласился наконец принять портфель президента совета министров. России надо серьезно приготовиться к тому, что все эти освобожденные славяне с упоением ринутся в Европу, до потери личности своей заразятся европейскими формами, политическими и социальными, и таким образом должны будут пережить целый и длинный период европеизма прежде, чем постигнуть хоть что-нибудь в своем славянском значении и в своем особом славянском призвании в среде человечества. Между собой эти землицы будут вечно ссориться, вечно друг другу завидовать и друг против друга интриговать. Разумеется, в минуту какой-нибудь серьезной беды они все непременно обратятся к России за помощью. Как ни будут они ненавистничать, сплетничать и клеветать на нас Европе, заигрывая с нею и уверяя ее в любви, но чувствовать-то они всегда будут инстинктивно (конечно, в минуту беды, а не раньше), что Европа естественный враг их единству, была им и всегда останется, а что если они существуют на свете, то, конечно, потому, что стоит огромный магнит — Россия, которая, неодолимо притягивая их всех к себе, тем сдерживает их целость и единство. Будут даже и такие минуты, когда они будут в состоянии почти уже сознательно согласиться, что не будь России, великого восточного центра и великой влекущей силы, то единство их мигом бы развалилось, рассеялось в клочки и даже так, что самая национальность их исчезла бы в европейском океане, как исчезают несколько отдельных капель воды в море. России надолго достанется тоска и забота мирить их, вразумлять их и даже, может быть, обнажать за них меч при случае. Разумеется, сейчас же представляется вопрос: в чем же тут выгода России, из-за чего Россия билась за них сто лет, жертвовала кровью своею, силами, деньгами? Неужто из-за того, чтоб пожать столько маленькой, смешной ненависти и неблагодарности? О, конечно, Россия всё же всегда будет сознавать, что центр славянского единства —это она, что если живут славяне свободною национальною жизнию, то потому, что этого захотела и хочет она, что совершила и создала всё она. Но какую же выгоду доставит России это сознание, кроме трудов, досад и вечной заботы?

Ответ теперь труден и не может быть ясен.

Во-первых, у России, как нам всем известно, и мысли не будет, и быть не должно никогда, чтобы расширить насчет славян свою территорию, присоединить их к себе политически, наделать из их земель губерний и проч. Все славяне подозревают Россию в этом стремлении даже теперь, равно как и вся Европа, и будут подозревать еще сто лет вперед. Но да сохранит бог Россию от этих стремлений, и чем более она выкажет самого полного политического бескорыстия относительно славян, тем вернее достигнет объединения их около себя впоследствии, в веках, сто лет спустя. Доставив, напротив, славянам, с самого начала, как можно более политической свободы и устранив себя даже от всякого опекунства и надзора над ними и объявив им только, что она всегда обнажит меч на тех, которые посягнут на их свободу и национальность, Россия тем самым избавит себя от страшных забот и хлопот поддерживать силою это опекунство и политическое влияние свое на славян, им, конечно, ненавистное, а Европе всегда подозрительное. Но выказав полнейшее бескорыстие тем самым Россия и победит, и привлечет, наконец, к себе славян; сначала в беде будут прибегать к ней, а потом когда-нибудь, воротятся к ней и прильнут к ней все, уже с полной, с детской доверенностью. Все воротятся в родное гнездо. О, конечно, есть разные ученые и поэтические даже воззрения и теперь в среде многих русских. Эти русские ждут, что новые, освобожденные и воскресшие в новую жизнь славянские народности с того и начнут, что прильнут к России, как к родной матери и освободительнице, и что несомненно и в самом скором времени привнесут много новых и еще не слыханных элементов в русскую жизнь, расширят славянство России, душу России, повлияют даже на русский язык, литературу, творчество, обогатят Россию духовно и укажут ей новые горизонты. Признаюсь, мне всегда казалось это у нас лишь учеными увлечениями; правда же в том, что, конечно, что-нибудь произойдет в этом роде несомненно, но не ранее ста, например, лет, а пока, и, может быть, еще целый век, России вовсе нечего будет брать у славян ни из идей их, ни из литературы, и чтоб учить нас, все они страшно не доросли. Напротив, весь этот век, может быть, придется России бороться с ограниченностью и упорством славян, с их дурными привычками, с их несомненной и близкой изменой славянству ради европейских форм политического и социального устройства, на которые они жадно накинутся. После разрешения Славянского вопроса России, очевидно, предстоит окончательное разрешение Восточного вопроса. Долго еще не поймут теперешние славяне, что такое Восточный вопрос! Да и славянского единения в братстве и согласии они не поймут тоже очень долго. Объяснять им это беспрерывно, делом и великим примером будет всегдашней задачей России впредь. Опять-таки скажут: для чего это всё, наконец, и зачем брать России на себя такую заботу? Для чего: для того, чтоб жить высшею жизнью, великою жизнью, светить миру великой, бескорыстной и чистой идеей, воплотить и создать в конце концов великий и мощный организм братского союза племен, создать этот организм не политическим насилием, не мечом, а убеждением, примером, любовью, бескорыстием, светом; вознести наконец всех малых сих до себя и до понятия ими материнского ее призвания — вот цель России, вот и выгоды ее, если хотите. Если нации не будут жить высшими, бескорыстными идеями и высшими целями служения человечеству, а только будут служить одним своим «интересам», то погибнут эти нации несомненно, окоченеют, обессилеют и умрут. А выше целей нет, как те, которые поставит перед собой Россия, служа славянам бескорыстно и не требуя от них благодарности, служа их нравственному (а не политическому лишь) воссоединению, в великое целое. Тогда только скажет всеславянство свое новое целительное слово человечеству... Выше таких целей не бывает никаких на свете. Стало быть, и «выгоднее» ничего не может быть для России, как иметь перед собой эти цели, всё более и более уяснять их себе самой и всё более и более возвышаться духом, в этой вечной, неустанной и доблестной работе своей для человечества.

Будь окончание нынешней войны благополучно — и Россия несомненно войдет в новый и высший фазис своего бытия...

[ляксандр]

Ричард Линдзен, опубликовавший более 200 научных работ и книг, был профессором метеорологии в Массачусетском технологическом институте.

"Что точно будет интересно историкам в будущих веках, так это то, как глубоко ошибочная логика, затуманенная пронизывающей и неослабевающей пропагандой, позволила коалиции влиятельных специальных интересов убедить почти всех в мире в том, что CO2, выделяемый человеческой промышленностью, является опасным, разрушающим планету токсином. Это запомнится как величайшее массовое заблуждение в истории мира — то, что CO2, дающий жизнь растениям, считался какое–то время смертельной отравой."

Другие цитаты его слов по этой теме:

"Будущие поколения будут с изумлением наблюдать, как в начале 21 века развитый мир впал в истерическую панику из–за глобального повышения температуры на несколько десятых градуса и, основываясь на грубых преувеличениях крайне неопределенных компьютерных прогнозов, объединенных в неправдоподобные цепочки умозаключений, приступил к рассмотрению вопроса о сворачивании индустриальной эпохи".

"Ученые, несогласные с алармизмом, сталкиваются с тем, что их гранты исчезают, их работа осмеивается, а на них самих клевещут как на истуканов, научных хакеров или еще хуже. Следовательно, ложь об изменении климата вызывает доверие, даже если она противоречит науке, которая якобы лежит в ее основе".

"Контроль над углеродом — это мечта бюрократа. Если вы контролируете углерод, вы контролируете жизнь".

"Когда вопрос становится жизненно важной частью политической повестки дня, как в случае с климатом, тогда политически желаемая позиция становится целью, а не следствием научных исследований".

"Влияние человечества на климат тривиально и численно незначительно".

"Общественный дискурс о глобальном потеплении имеет мало общего со стандартами научного дискурса. Скорее, это часть политического дискурса, где комментарии делаются для обеспечения политической базы и устрашения оппозиции, а не для освещения проблем. В политическом дискурсе информация должна быть "подкручена", чтобы укрепить уже существующие убеждения и подавить оппозицию".

"Климатология стала мишенью для крупного политического движения, экологизма, поскольку природные катастрофы земной системы стали отождествляться с деятельностью человека, вызывая страх, а также повестку дня для реформирования общества и контроля... Это значительно облегчает любые сознательные усилия по политизации науки через влияние в таких органах, где горстка людей (часто даже не ученых) говорит от имени организаций, включающих тысячи ученых, и даже навязывает конкретные научные позиции и повестки дня".

Статья "Физика климата, обратная связь и редукционизм (и когда редукционизм заходит слишком далеко?)", опубликованная в Европейском физическом журнале: https://doi.org/10.1140/epjp/i2012–12052–8

[PAISTE]

Полиисторический период (время чтения 26–37 мин.)


1. ВОЙНА ЗА ИСТОРИЮ

Громко заявленный "проект деколонизации России", в рамках которого с июня этого года уже было проведено несколько конференций и представлена "карта свободных государств пост–России" — это безусловно эпизод идеологической войны Запада и России. Однако, если смотреть на происходящее в контексте изменений, происходящих в мире не столько в связи с военными действиями на Украине, сколько в связи с системным кризисом, продиктованным назревшим дисбалансом в глобальной экономической системе и переходом в цифровую эпоху, то становится очевидно, что это один из эпизодов "Войны за историю", которая идет уже довольно давно, которая выражается в попытках самых разных сообществ закрепить в общественном сознании свою интерпретацию исторических событий.

"Белое превосходство", голод на Украине и в Казахстане, права сексуальных меньшинств, оценка роли СССР во второй мировой войне — эти и многие другие события, идеи, представления, исторические фигуры и исторические описания, ранее считавшиеся общепринятыми, становятся полями битвы в этой войне, целью которой является борьба за право на собственный исторический нарратив.

В этой войне участвуют не только элиты национальных государств и союзов, но и представители нетитульных наций, населяющие эти страны, сторонники политических идеологий, находящихся в оппозиции к власти и просто группы людей, с общей идентификацией, или даже без нее.

Например, снос памятников в США был организован сторонниками движения Black Lives Matter (BLM), курды рассматривают историю своего народа как отдельную от историй Турции, Ирака и Ирана, в России "левые" и "монархисты" полярно оценивают роль Ленина, Николая II и многих других фигур и в истории страны, неоязычники отрицают "исконность" православной христианской веры для русских, казаки считают себя этносом, а не сословием, сторонники теорий заговора предлагают альтернативное видение исторических процессов — примеров слишком много, чтобы можно было перечислить их все в короткой статье.

С этой точки зрения, проект деколонизации России мало чем отличается от движения BLM. И там, и тут речь идет об одном и том же — праве меньшинств на собственный исторический нарратив.

Такое положение дел является вызовом как для национальных государств, которые выступали в роли создателей объединяющих идеологий, но и для профессиональных историков, которые отмечают, что смысл понятия истории в сегодняшнем мире меняется. Перед ними встают вопросы, которые требуют новых ответов. Кого можно считать субъектом истории, а кого нет? Можно ли лишить права на собственный исторический нарратив по моральным или политическим причинам? Является ли такое лишение прав морально обоснованным? Является ли такое лишение проявлением тоталитаризма, или это обоснованная борьба с врагами государства? Насколько вообще такая полиисторичность нормальна? Достаточно ли переписать историю, чтобы изменить ее, или это объективный процесс, который происходит вне зависимости от того, как его описывают историки из различных культур?

Все эти вопросы не столь новы, как может показаться, но сегодня они звучат особенно остро. В эпоху cancel culture история, в которой живете вы, может неожиданно быть осмеянной как вымысел или тоталитаризм, и просто отменена как антиморальная.

2. ИСТОРИЯ КАК ЖЕСТ И СЛОВО

Чтобы ответить на вызовы Войны за историю, следует сначала разобраться с тем, что такое вообще история. Исторический анализ этого понятия показывает, что со времен Геродота история понималась в двух смыслах — как деяние, "дела минувшие" (res gestae), и как рассказ о деяниях, "история минувших дел" (historia rerum gestarum).

Два в одном — жест и слово. Одно без другого невозможно, поскольку мир вообще познается человеком как описание. Что такое мышление? Упрощено говоря, мышление — это операции с системой знаков, которыми человек замещает объективные события и феномены в собственном сознании. Такими нематериальными знаками проще управлять: в представлении они могут быть видоизменены, дополнены, соединены по определенным правилам, разделены на части и т.д. Такая способность дает человеку возможность познавать, экспериментировать, фантазировать, творить. Некоторые из этих "мысленных экспериментов" становятся технологиями и реализуются уже в мире объектов, обращаясь из мечты в технологию. Наука и искусство — это ни что иное, как операции со знаками, замещающими внешние феномены.

История — это что–то среднее между наукой и искусством, но можно сказать и обратное — она не является в полной мере ни тем, ни другим. Как жест, история — это событие, но не любое событие, а такое, которое изменяет наше представление о мире и надолго остается в памяти. Исторические события сказываются на жизни народов, поколений, классов и т.д. То есть, история — это жест, который меняет наше описание мира.

Как слово, история — это описание событий, и, как всякое описание, она имеет собственные характеристики, некую внутреннюю логику, которая оказывает влияние на восприятие события. Одно и то же знаковое событие может быть представлено в самых разных, вплоть до противоположных, описаниях. История — это не просто описание, а такое, которое отражает социальный мир человека, его систему ценностей. Например, для одних на Украине Россия ведет оборонительную войну против Запада, для других — проводит аморальное военное вторжение в соседнее государство. Эти полярные описания одного и того же события подразумевают разные миры, разные представления о роли России в истории, о демократии, о распаде СССР и т.д. При этом, люди, обитающие в этих полярных мирах могут жить в соседних квартирах, быть гражданами одного государства, работать в одной фирме и.т.п.

Каждый выбирает свою интерпретацию происходящих событий, либо создает собственную. Однако, выбор из имеющихся интерпретаций все менее удовлетворяет современного человека. Именно стремление создать собственное описание происходящего и произошедшего ранее и является подлинным духом нашего времени. Создание собственного описания сегодня не преследует цель отразить события адекватно, оно преследует цель отразить события максимально удобно для себя. Именно этим и объясняется такое огромное количество исторических нарративов сегодня. Мы живем в эпоху, когда историческим жестом является создание исторического описания.

Основной принцип этой эпохи выражен К.Марксом "философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы его изменить". Марксизм — один из примеров того, как описание становится историческим жестом. Он ввел новый исторический субъект — рабочий класс, и пересмотрел все прошлые описания с его позиции. В результате, все события прошлого, настоящего и будущего могли быть истолкованы так, что это было выгодно представителям рабочего класса. Но на более абстрактном уровне, это привело к зарождению т.н. исторического сознания, когда человек смотрел на история не как на судьбу, а как на возможность. Идея прогресса означала постоянное стремление к новым целям и постоянное изменение основ для достижения этих целей. То, что вчера считалось нормальным сегодня должно быть отвергнуто во имя благой цели — всеобщего прогресса. Сегодня этот принцип широко используют в целях рекламы и пропаганды самые разные социальные группы и индивиды. Цифровые технологии позволили сделать публичными представления меньшинств, которые раньше не имели доступа к средствам массовой информации. В результате человек, способный создать собственную историческую интерпретацию, собственную историю, стал сродни боевику–террористу, способному нанести значительный вред государству и обществу, или ощутимо изменить моральные принципы общества.

3. ДРАМАТУРГИЯ ОПИСАНИЯ: ПОСТСОВЕТСКИЙ НАРРАТИВ

Как было сказано выше, любое описание имеет собственные характеристики, внутреннюю логику, которые влияют на восприятие описываемых res gestae. Этот аспект оказывается очень важным, потому что сегодня история осмысляется только как описание, а не как реальное событие. Не важно, что произошло — любое событие можно представить так, чтобы это было выгодно заказчику, кто бы он ни был. При достаточных бюджетах любой бред можно представить как здравую мысль, а то, что считалось аморальным, представить базовой этической ценностью.

Однако, есть история как наука, и там–то уж все должно быть не так, как в профанном общении. Американский историк Хейден Уайт в 1973 году опубликовал книгу "Метаистория", которая показала, что это не так. Даже научно–исторические описания имеют идеологический контекст уже в силу того, что можно назвать жанром или драматургией описания. Его книга является отчетом о формальном анализе классических исторических описаний. В процессе работы у Х.Уайта создалось ощущение, что...

"...Историческое сознание, которым западный человек так гордился с начала XIX века,.. можно рассматривать как специфически западный предрассудок, посредством которого задним числом доказывается предполагаемое превосходство современного индустриального общества". [Уайт Х. — Метаистория, Екатеринбург, 2002 г., 22–23 сс.]

История — это не хронология, пишет Х.Уайт. Хронология — это набор фактов, не имеющий ни начала, ни конца. Историческое описание требует некоторой жанровой обработки. Одно и то же событие, которое помещается историком в начале исторического описания, в его середине, или конце, значительно меняет акценты в его восприятии. Например, для одних война в Украине началась в 2022 году, для других специальная военная операция на Украине является продолжением Майдана, и даже еще более ранних событий, описывающих расширение НАТО на Восток, а некоторые рассматривают конфликт на украине как конец однополярного мира. Все три описания подтверждаются историческими событиями, каждая представляет свою историю, свой мир со своими ценностями и ориентирами. В каждой истории февраль 2022 года является историческим событием, но миры, в которых происходит это событие, разные. В них разные роли, разные персонажи и разные факты получают большее или меньшее значение, в результате чего меняется общая картина.

Х.Уайт показывает, что любое описание, как бы оно не стремилось к объективности, всегда будет предвзято уже в силу того, что история — это жанр. И как каждый жанр, она имеет внутреннюю драматургию, или тип построения сюжета, которые побуждают историка подбирать и представлять факты под определенным углом. Х.Уайт выделяет четыре таких типа построения: Роман, Трагедия, Комедия и Сатира.

1. Роман — это описание, в котором исторический субъект, кто бы он ни был, представлен героем, который борется со злом и побеждает его.

2. Трагедия повествует о том, как исторический субъект терпит неудачу в борьбе с противостоящими силами, но выносит из этого поражения новое знание о своих реальных возможностях и ограничениях.

3. В Комедии герои сталкиваются, борются, но в конце концов примиряются друг с другом.

4. Наконец, в Сатире герой скорее пленник этого мира, чем его господин, и его история о том, что сознание и воля человека всегда неадекватны задаче преодоления безусловно темной силы смерти — беспощадного врага человека. Сатира предполагает предельную неадекватность описаний, представленных в трех других жанрах.

Любая история, по Х.Уайту, выстраивается по одному из означенных сюжетов, будь то история России, какой–либо исторической фигуры, или глобального человечества. Однако, поскольку история сегодня — это инструмент идеологии, то она не ограничивается прошлыми событиями. Это история, которая происходит сейчас и будет продолжаться в будущем. Таким образом, драматургия такого исторического повествования будет оказывать влияние и на восприятие событий настоящего и будущего.

Возьмем для примера новейшую историю государств, получивших независимость в результате развала СССР. Все они строятся по более менее одной схеме, которая ближе всего к жанру Романа. Упрощенно ее можно представить так:

Жил был свободный народ, был счастлив, следуя зову сердца и окружающей природы, следуя своим традициям. Но вот пришел страшный Дракон в образе СССР. Он сломал привычный образ жизни, забрал свободу и заточил народ на десятилетия в рабство. Однако, ему не удалось сломить народный дух, и борцы за свободу в конце концов победили Дракона. Он отступил, но не погиб, а затаился. Тихо сидит он в пещере, зализывая раны, и думая как снова напасть на свободный народ.

Создатели новых наций ориентировались в своем конструировании на эпоху романтического национализма XIX века, который развивался в русле идейного движения романтизма как реакция на диктат наполеоновской Франции, захватившей Западную Европу. Национальные движения в то время черпали энергию из народных эпосов, историй прошлого, особенно тех периодов, когда нация была на пике величия.

Для постсоветских стран роль Первой империи, диктовавшей свою волю остальным народам Европы, играл распавшийся Советский Союз. Однако, если романтизм XIX века был "движением снизу", то в постсоветских республиках он был организован сверху. Нужна была идея, вдохновляющая население, большая часть которого проголосовала на референдуме за сохранение СССР и рассматривала себя частью советского народа, несмотря на несовершенство советской национальной политики. люди не хотели и боялись перемен. Элиты презентовали распад как возрождение, как выход из темницы на свежий воздух, что и выразилось в историческом нарративе, схема которого представлена выше. Были учреждены Дни независимости, выстроено новое повествование, и из одного исторического субъекта (СССР) вышло пятнадцать новых.

Новый нарратив постсоветских республик был воспринят большинством далеко не сразу, однако со временем население включилось в историю и ее драматургия стала действовать как императив. Драматургия такого представления требует продолжения новостного ряда в двух возможных направлениях: (1) либо Дракон все–таки залижет раны и снова попробует отнять свободу, (2) либо он совершенно погибнет от ран, полученных в "битве". Очевидно, что новости об успехах России как правопреемницы "Дракона", воспринимались националистами новых государств как угроза уже в силу означенной драматургии нарратива, и наоборот, сообщения о ее неудачах рассматривались как окончательная смерть "Дракона".

Следует добавить, новые исторические описания национальных государств гармонировали с нарративом Запада, который вышел победителем в Холодной войне и так же рассматривал СССР как поверженного Дракона, при этом сам Запад выступал в роли главного рыцаря–победителя. Запад до февраля 2022 года рассматривал Россию как окончательно убитого Дракона, который уже никогда не восстанет. И снова, драматургия такого исторического повествования формирует ожидания от новостей в СМИ о России. Появление сообщений о начале военных действий на Украине совершенно в такой нарратив не вписывается. Мертвый Дракон должен лежать разлагаясь, как остов кита в фильме "Левиафан".

СВО сломала драматургию исторического нарратива Запада, обратив Роман в Сатиру. Вдруг оказалось, что прежняя история о безусловной победе в Холодной войне была ошибочной, что Россия не разложилась, а претендует на право защищать свои интересы, свое видение мира и своей роли в истории. После стольких лет пребывания в одной истории резкий переход в другую осуществить не так просто. Включаются силы инерции. На Западе только с июня начали появляться первые публикации с предположениями об ошибочности западного дискурса о России. И до сих пор Запад не перестроил свой нарратив, стараясь "добить Дракона". Сначала последовали множественные санкции, а теперь начался проект деколонизации как попытка расчленить Россию на субъекты.

Причем попытка эта представляет собой внедрение альтернативного исторического описания и создание новых исторических субъектов — республик, входящих в состав Российской Федерации. В качестве Дракона, которого этим потенциальным историческим субъектам предлагается победить является уже РФ, а не СССР. Впрочем, вне зависимости от того, насколько успешным окажется работа Запада в этом направлении, россии так или иначе придется отвечать на этот новый вызов, потому что, повторюсь, он продиктован не столько противостоянием с Западом, сколько самим духом современности. Мир вошел в полиисторический период.

4. ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ И ДВА ТИПА ГЛОБАЛЬНОГО СУБЪЕКТА

Множественность исторических описаний существовала всегда. Уже Геродот понимал историю как собственные наблюдения плюс истории, слухи, сведения, полученные от других людей [см. Кассен Б. — Лексикон непереводимостей, т.2, Дух i Лiтера, 2017 г., 198 с.] При этом истории, написанные разными людьми в разное время в разных государствах, могли противоречить друг другу, но в этом не было проблемы, если каждой истории соответствовал свой исторический субъект.

Если же субъект истории един, такой как "человечество" или "глобальное сообщество", то множественность несоответствующих друг другу нарративов становится проблемой, и возникает желание все представить как единое повествование. Первые попытки создания единой истории обнаруживаются еще во II в. до н.э. у античного историка Полибия. Его "Всеобщая история" писалась в период, когда Римская империя объединила все Средиземноморье, и потому целевая причина всех событий в мире, по мнению автора, стала едина.

«Раньше события на земле совершались как бы разрозненно, ибо каждое из них имело своё особое место, особые цели и конец. Начиная же с этого времени история становится как бы одним целым, события Италии и Ливии переплетаются с азиатскими и эллинскими, и все сводятся к одному концу.» [Полибий — Всеобщая история, Кн.I:3]

Однако, Империя пала, и лишь спустя много веков представление о всемирной истории стало оформляться вновь. К. Ясперс связывал такой взгляд с христианским видением истории, как направляемой единым Богом Творцом, перед которым несут моральную ответственность все люди в мире. [см. К.Ясперс — Духовная ситуация времени]

Например, в XVIII веке Джамбаттиста Вико в своем труде "Основания новой науки об общей природе наций" обратил внимание на общие идеи, возникающие у народов, не имевших контактов друг с другом. Все потому, делает вывод Дж. Вико, что субъект у истории один — Божественное провидение, которое действует через человека, через здравый смысл.

Позже Гегель Г.В.Ф. будет говорить об Абсолютном духе как единственном субъекте истории, но его единство остается сокрытым от непросвещенного взора. Его проявление в мире фактов полны противоречий. Романтический национализм оказал влияние и на Гегеля, и он рассматривал государства как способ самовыражения Абсолютного духа. Противоречия и конфликты — это двигатель прогресса, считает Гегель. Ничего удивительного в различных описаниях истории — это нормальный процесс движения вперед. Позже К. Маркс сделает материалистическое описание всемирной истории, заменив Абсолютный дух на историческую необходимость, и представив ее как борьбу классов, которая должна привести человечество к новой формации — коммунизму.

Во времена СССР мир был двуполярным, что вполне соответствовало гегелевскому представлению об историческом прогрессе. СССР представлял собой тезис, Запад — антитезис, их противоречие двигало историю по пути прогресса. В конечном итоге это противоречие должно быть "снято" в некотором синтезе этих двух идей.

Однако, первое время после Холодной войны речь шла совсем не о синтезе, а о простом уничтожении одной из альтернатив. Европу можно было бы рассматривать как синтез левых и либеральных идей, но с распадом СССР, США усилили влияние по всему миру и в особенности в Европе. Глобальный мир начал развиваться в соответствии с идеологией американской либеральной демократии, и никакой альтернативы этому не было видно. Мир стал однополярным, с единым Центром, полупериферией и совсем отдаленной периферией, представленной странами третьего мира.

Впрочем, сама западная демократия представлялась как саморегулирующаяся система противоречий. Формой культурного выражения глобального проекта Запада стал постмодернизм, идеализировавший абсолютную индивидуализацию общества. Каждый индивид был волен выбирать любую интерпретацию истории, либо пользуясь готовыми версиями, либо создавая свою. Психические отклонения, девиантное поведение, радикализм — все имеет право на существование. Однако, постмодернизм был идеалом и целью, к которой стремился Запад, а не реальностью, подобно тому как коммунизм был идеалом и целью для СССР.

Постмодернизм категорически отвергал любые метанарративы, отдавая предпочтения индивидуальным историям, удобным для индивида. Либеральная демократия обладает свойствами метанарратива, и потому вступает в противоречие с постмодернизмом. Формально она проповедует свободу индивидуальности, но по факту работает как репрессивная идеология, которая допускает только заранее определенный спектр проявлений индивидуальности, который она способна коммерциализировать с выгодой для себя. Остальные формы отбрасываются как неистинные, архаичные, варварские, людоедские, аморальные и прочее. Возникал вопрос, почему ЛГБТ–меньшинство допускается как исторический субъект, а исламские страны, Китай и Россия не принимаются? С точки зрения либеральной демократии вопрос звучит странно, но с в перспективе постмодернизма вопрос абсолютно логичный.

Глобальная экономическая система и массовое внедрение цифровых средств коммуникации требовало постмодернистского подхода, а однополярный мир формировался в соответствии с идеалами либеральной демократии.

Реакцией на такое несоответствие стала заявленная альтернатива многополярного мира. Как и для либеральная демократия, многополярный мир является нарративом глобального сообщества, обе идеологии вписываются в постмодернистский дискурс. Однако есть и отличия. Либеральная демократия признает наличие других исторических описаний, но только в том случае, если с ними возможен компромис. Субъектами многополярного мира являются принципиально разные, несовместимые исторические мироописания. Либеральная демократия является консенсуальной, а многополярность подразумевает диссенсуальную модель демократии. Либеральная демократия — это одно большое "мы", а многополярность это мир, построенный на отношениях "мы–они". Консенсуальная демократия рассматривает противостояние как конкуренцию, а диссенсуальная — как антагонизм, как вражду. Глобальный нарратив либеральной демократии схож с представлениями о едином историческом субъекте Полибия, или Дж. Вико. Многополярная диссенсуальная демократия рассматривает единство глобального исторического субъекта только в потенции, в реальной политике и этике она исходит из кардинальных противоречий, которые дают энергию движения на пути прогресса, что ближе к представлению о глобальном историческом субъекте Г.В.Ф.Гегеля, А.Тойнби, или С.Хантингтона.

5. ПОЛИИСТОРИЧНОСТЬ И ЯЧЕЙКИ БЕНАРА

Не стоит думать, что разделенность, которую сегодня переживает мир, является временным явлением. Возможно, что временным был как раз однополярный мир, который проявил себя как неустойчивая система. Глобальный социум слишком широк и существует в слишком разных условиях, чтобы ожидать от него внутреннего единства. Глобальное общество объединено цифровыми технологиями, но и они по своей природе связаны с понятием дискретности, разделенности, индивидуальности, мозаичности.

Эта фрагментарность глобального исторического субъекта отражена в теории цивилизаций. Мир разделен на множество отдельных областей, каждая из которых считает себя центром. Эти цивилизации являются антагонистами и никогда не смогут принять ценности другой цивилизации в полной мере. Речь моет идти только о торговле и обмене идеями. Однако, эта разделенная система и есть единый исторический субъект, и попытки привести его к единству структурированному по принципу центр–полупериферия–периферия обречены на неудачу.

В природе есть пример аналогичной разделенности единого процесса — ячейки Бенара. Здесь можно посмотреть поясняющее видео об этом феномене. Например, они возникают в слое синтетического масла, находящемся на поверхности подогреваемой снизу емкости с водой.

Ячейки Бенара разделяют единый конвекционный поток на множество отдельных, «индивидуальных» конвекционных потоков. Каждая ячейка самостоятельна и отграничена от других, время в каждой ячейке течет по–своему, однако, все они являются одним и тем же потоком.

Ячейки Бенара можно встретить и на Солнце. Ее конвективная зона так же представляет собой слой, в котором энергия передается от центра к поверхности, разбиваясь на ячейки Бенара.

Характерно, что ячейки Бенара возникают с целью ускорить процесс переходя энергии из одного слоя в другой. Возможно, что по аналогии с этим, разделение социума так же продиктовано ускорением информационного обмена в глобальном обществе. Впрочем, даже если такой связи нет, пример с ячейками Бенара позволяет на уровне аналогии с природным процессом показать, как единый исторический процесс может быть разделен на множество отдельных и противостоящих друг другу подпроцессов.

Период полиисторичности, в который мы входим, выглядит как переход глобального общества в условную конвективную зону, проходя через которое историческое время разделяется на множество отдельных нарративов.

Развитие цифровых технологий обеспечивает экономический базис для деления всех обществ на индивидуальные нарративы. В этом смысле проект деколонизации представляет собой вызов не как идеологическая атака Запада, а как глобальный вызов для всех обществ мира. Разделенность — это ключевое слово нового периода полиисторизма. США переживает крайнюю поляризацию республиканцев и демократов по ключевым вопросам. Борьба за отделения штатов, рост латиноамерикаского населения, переоценка ценностей в рамках движений BLM и ЛГБТ — все это знаки полиисторического времени. Европа тоже переживает разделенность. Брексит, рост популярности антиглобалистских настроений и радикальных партий, европейский исламизм — все это так же являет собой признак эпохи. Китай выглядит на этом фоне наиболее сплоченно, однако, возможно это впечатление связано с недостаточным знанием политических процессов в этой стране. Например, китаевед Николай Вавилов отмечает политическое разделение между политической группой Комсомола и группой Си Цзиньпина.

6. НЕ КОНЕЦ ИСТОРИИ, А ЕЕ РАЗВЕТВЛЕНИЕ

Сегодня очевидно, что ожидания Ф.Фукуямы конца истории не оправдались. История не закончилась, а разветвилась. Мы вступили в полиисторический период, который, возможно, откроет новые перспективы для будущей мировой истории. Ключевой вызов, который несет с собой новый исторический период — это тотальная разделенность. Разделяются цивилизации, коллективы и даже индивиды.

Например, Марвин Мински в своей книге «Эмоциональная машина» (The Emotion Machine) рассматривает восприятие человеком своего «Я» как единой неделимой субстанции (Single–Self concept) как один из способов упрощенного описания разрозненных «Я–моделей» (self–models), представляющих собой многочисленные, существующие во времени параллельно, репрезентации нашего «Я», описывающие наши особенности в самых разных отношениях: как партнера по бизнесу, как человека, который любит заниматься исследованиями, как единственного обладателя уникальной коллекции ценностей, как члена семьи, как человека, вовлеченного в любовную связь, как человека, ощущающего боль в колене и т.д.

Человек, согласно М.Мински, всегда воспринимает и понимает мир различными способами, и постоянно в процессе деятельности сменяет их, один на другой, что увеличивает его способность к выходу из проблематичных ситуаций.

«Если вы «понимаете» что–то только одним способом, — пишет Мински М., — вы едва понимаете это вообще. Тогда, если что–то пойдет не так, у вас просто не будет запасных путей выхода. Но когда вы представляете что–то несколькими способами, то, когда один из них не срабатывает, вы можете переключиться на другой – пока не найдете тот, который подойдет для решения вашей проблемы. То же происходит и когда вы сталкиваетесь с проблемой нового типа: если вы знаете только одну технику, вы окажетесь в тупике, когда этот метод не сработает. Но если у вас есть несколько способов подойти к ее решению, то столкнувшись с проблемой, вы сможете переключиться на другую технику».

От нас зависит, будем ли мы воспринимать эту разделенность как что–то нежелательное, или как требование новой эпохи, под которое нужно как можно скорее перестраивать систему отношений в мире, государственную систему, переосмыслять в терминах национальных традиций и т.д. От того, как та или иная цивилизация ответит на этот вызов, будет зависеть и ее положение в новом мире.