Опции

[Ахтунг]

Бисмарк и русское «ничего»

Бисмарк носил на пальце кольцо с надписью «ничего». История этого кольца относится к 1862 году, когда Бисмарк жил в Петербурге в качестве прусского посланника. Раз зимой он получил приглашение на императорскую охоту верст за сто до столицы. Будучи страстным охотником, он выехал днем раньше, чтобы поохотиться в тех богатых дичью местах. Увлекся, заблудился, и, когда настала пора прибыть в назначенный для царской охоты пункт, очутился в незнакомой деревне, совсем потонувшей в снегу.

Зная немного по-русски, Бисмарк стал расспрашивать крестьян. Оказалось, до места назначенного верст двадцать...

Отыскался и крестьянин, взявшийся быстро довести. Подали простые розвальни, заложенные крохотными лошадками. Бисмарк усомнился:

— Довезешь ли? Мне скоро надо.
— Ничего! — спокойно ответил влезший на облучок мужик.
— У тебя крысы, а не лошади, — пробурчал Бисмарк
— Ничего!

Бисмарк уселся. Лошади тронулись и миновав околицу, понесли с такой скоростью, что дух захватывало. Въехали в лес; просека, пни, корневища на каждом шагу, сани то одним боком ударятся, то другим, но взлетают на ухабах. А мужик гонит во весь дух.

— Ведь ты меня вывалишь! — забеспокоился Бисмарк.
А мужик только усмехается:
— Ничего!.. — и как раз вывалил.

Бисмарк позже вспоминал:

«Я стукнулся об какой-то пень. Расцарапал лицо. Разозлился ужасно, схватил выпавший откуда-то толстый железный прут, и бросился с ним на мужика, искренне желая поколотить его. А он схватил своими корявыми ручищами пригоршню снега и лезет, чтобы обтереть мне лицо: «Ничего!!!»

Это изумительное русское «ничего» меня наконец обезоружило. Я покорился, влез в сани, и тем же бешеным карьером через четверть часа мужик доставил меня к месту. Я поблагодарил его, а железный прут спрятал на память и возвращении в Петербург заказал из него кольцо с надписью «НИЧЕГО»...

— Когда мне приходилось бороться с сомнениями, — рассказывал далее Бисмарк, — когда мысль и воля готовы были отступить перед риском и опасностью, я говорил по-русски «НИЧЕГО» и смело шел к цели. Меня не раз упрекали мои добрые немцы, будто я иногда БЫВАЮ СЛИШКОМ УСТУПЧИВ ПЕРЕД РОССИЕЙ и в своей «русской» политике не обнаруживаю той самоуверенности, решительности, какую привыкли видеть во мне в иных случаях.

На эти упреки я обыкновенно отвечаю: надо принять во внимание, что в Германии только я один в трудные минуты жизни имею привычку говорить «НИЧЕГО», а в РОССИИ ЖИВУТ СТО МИЛЛИОНОВ ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЕ ТАКЖЕ ГОВОРЯТ «НИЧЕГО»!

[Ахтунг]

Мать. Свидание с сыном через 20 лет

Это работа армейского фоторепортера Семена Короткова «Мать» (под другим названием «Свидание с сыном через 20 лет»).

На снимке абхазская женщина Маруща Пачулиа с фотографией сына Алексея Аршба, которую она увидела спустя 20 лет.

Отважный моряк Алексей Аршба геройски погиб в бою в Севастополе в 1942 г. 20 лет фотожурналист искал родственников павшего воина, чтобы передать эту фотографию.

В Севастополе, перед самым боем, на ходу он сфотографировал парня из Абхазии. Морской пехотинец спешил, его ждали. «Как тебя зовут?» — крикнул ему вдогонку военкор. Но ответа не последовало, группа уже ушла. На другой день пехотинцы-разведчики не вернулись, все погибли.

Фотокорреспондент и не узнал, кто на снимке. А потом фронтовые дороги увели его оттуда.

Более 20 лет Семен Иосифович возил в своей машине этот снимок по всей Абхазии, спрашивая во время редакционных командировок у людей, не знают ли они, кто этот солдат, откуда он может быть. Никто не знал.

Но однажды в Ткуарчале, задав, уже по привычке, этот вопрос, на который и не надеялся получить ответ, он вдруг услышал: «Возможно, это сын Марущи Аршба, похож на них, он погиб под Севастополем. Маруща живет выше, на пригорке».

Собравшись, как в былые фронтовые времена, снова почувствовав себя военным корреспондентом, Семен Коротков поехал в указанном направлении. Большой абхазский двор, дом в глубине. «Хозяева!» — позвал он.

Из дома вышла очень пожилая женщина, маленькая, худенькая, совершенно седая, подошла к забору. «Здесь я что-то узнаю, — сработала интуиция у журналиста, и он, не раздумывая, протянул женщине снимок: — Вы знаете, кто это?»

То, что он увидел, потрясло его. В мгновение изменилась не только женщина, ему показалось, что и все вокруг. Рука, вскинутая и прижатая к сердцу. И глаза, ее глаза. В них соединилось несоединимое: боль, тоска, скорбь о погибшем сыне и... радость и гордость от свидания с ним, с Алешей, с таким, каким она его никогда не видела, — в форме морского пехотинца-разведчика, сильного, мужественного, смелого, ее защитника и защитника других матерей и их детей от врагов — так простая сельская женщина представляла себе войну с мировым злом — фашизмом.

«Такое не сможет повториться. Это должны видеть, знать и чувствовать люди», — корреспондент, сбрасывая с себя оцепенение, стал щелкать фотоаппаратом.

И самый первый сделанный им снимок сотворил чудо — люди, видя его, сердцем понимали: война, порождающая неугасимую скорбь матерей, — преступление, которому не место на земле.

Этот снимок Семена Короткова обошел весь мир, он получил первую премию на Международном конкурсе фотодокументалистов.