Иногда я встречаю её среди людей,
Она проходит мимо меня,
проходит,улыбаясь- и я говорю себе:
Как она может смеяться?

А потом на моих губах появляется улыбка,
Которой я маскирую свою боль,
И тогда я думаю:"А,может быть,
Она смеётся так,
как смеюсь я?"

Г.А. Беккер.
Вздохи-это воздух,и они уходят в воздух,
Слёзы-это вода,они уходят в море,
Скажи мне,женщина-когда забывают любовь,
Ты знаешь,куда она уходит?

З. Гиппиус

Страшное,грубое,мелкое,грязное,
Жёстко тупое,всегда безобразное,
Медленно рвущее,мелко- нечестное,
Скользкое,стыдное,низкое,тесное,
Явно-довольное,тайно-блудливое,
Плоско-смешное и тошно-трусливое,
Вязко,болотно и тинно-застойное,
Рабское,хамское,гнойное,чёрное,
Изредка серое,в сером упорное,
Вечно лежачее,дьявольски косное,
Глупое,сохлое,сонное.злостное,
трупно-холодное,жалко-ничтожное,
Непереносное,ложное-ложное!

Но жалоб не надо:что радости в плаче?
Мы знаем,мы знаем:ВСЁ БУДЕТ ИНАЧЕ!

Снова тёмные ласточки
Совьют свои гнёзда над твоим балконом
И снова будут,играя,стучаться крыльями
В его стёкла.
Но те ласточки,которые замедляли свой полёт,
Чтобы любоваться твоей красотой и моим счастьем,
Те,что выучили наизусть наши имена,
Они не вернутся.

Снова густая жимолость
Вскарабкается по стенам твоего сада,
И опять вечером,ещё более прекрасные,
Раскроются её цветы.
Но та,набухшая от росы,
На капли которой мы смотрели-
Как они дрожали и падали,
Словно слёзы дня,-
Она не вернётся.

Снова в твоих ушах
Прозвучат пламенные слова любви,
Твоё сердце от глубокого сна
Может быть,проснётся.
Но немо,в самозабвении,на коленях,
Как поклоняются богу перед алтарём,
Как я тебя любил...-не думай,
Так тебя не полюбят...

Прощаться с февралём занятие пустое

Надежда Бесфамильная

Мучителен соблазн воскресной синекуры -
Дождаться от зимы обещанных снегов
И как в последний раз писать февраль с натуры,
Смывая пелену с замыленных зрачков.

Удариться в метель и вязнуть в ней, и падать,
Отряхивать февраль с ладоней и колен,
Так ударяет хмель и отступает память
В преддверии лишь ей известных перемен.

Не различить ни крест, ни гордую осанку,
Как истину в вине не выловить, пока
Кружащаяся взвесь трёхмерною обманкой
Не скроется на дне отмытого зрачка.

На том же дне - душа, она давно не в моде,
Ищи стихам обнов, будь перед ней в долгу…
Английской вязки шарф, забытый на комоде,
Согреть не сможет слов и бабочек в снегу.

Да только проку в нём, в словесном этом вздоре,
Что, из дому взашей прогнав, растормошит ….
Прощаться с февралём – занятие пустое,
Он накрепко к душе изнанкою пришит.

Птица-тройка

«…только дрогнула дорога,
да вскрикнул в испуге остановившийся пешеход…»
(Н.В.Гоголь – «Мёртвые души»)

Вновь птица-тройка мчится вникуда,
Не разбирая знаков и разметки.
А мимо пролетают города,
Где пашут за гроши марионетки,
Мелькают избы мёртвых деревень,
Где тридцать лет уже никто не пашет.

Сидит ямщик – ушанка набекрень –
И хлещет так, что спины сивок в кашу.

А впереди, за сломанным мостом
Холопы реставрируют дороги.
А впереди такой лежит простор,
Что хватит всем: и сирым, и убогим,
Которых высылают за Можай,
Чтоб не могли отсвечивать в столице.

И горизонта вечная межа
Летит навстречу нашей тройке-птице,
Выдавливая прыщики дворцов
Да чирьи освящённых нефтевышек.
И ветер бьёт копытами в лицо
И всей округе звон зловещий слышен,
Чтоб не хватались, глупые, за гуж,
А провожали взглядами – и только.

Но с каждым днём всё больше мёртвых душ
У важных пассажиров резвой тройки…

Майк Зиновкин

Пока ещё тихо в краю бессловесных телять...

Пока ещё тихо в краю бессловесных телять,
и медленно двигает телом больная громада.
Останутся люди, которые будут стрелять,
и люди, которые будут убитыми падать.

Подвинули пешку – вот так совершается суд,
и кто-то, от некуда деться, пойдёт за обманкой.
Но крики пустые уже ничего не спасут,
и марши смешные, как прежде, окончатся пьянкой.

И я потому не умею писать о войне,
что больше не верю ни белым ни красным ни синим.
В моём далеке каждый шорох кричит о весне.
В моём далеке - всё как прежде. Весна над Россией.

Аникина Ольга Николаевна

Я не был в жизни счастлив ни минуты...

Дмитрий Быков

Я не был в жизни счастлив ни минуты.
Все было у меня не по-людски.
Любой мой шаг опутывали путы
Самосознанья, страха и тоски.
За все платить - моя прерогатива.
Мой прототип - персидская княжна.
А ежели судьба мне чем платила,
То лучше бы она была должна.
Мне ничего не накопили строчки,
В какой валюте их ни оцени...
Но клейкие зеленые листочки?!
Ах да, листочки. Разве что они.
На плутовстве меня ловили плуты,
Жестокостью корили палачи.
Я не был в жизни счастлив ни минуты!
- А я? Со мной? - А ты вообще молчи!
Гремя огнем, сверкая блеском стали,
Меня давили - Господи, увидь! -
И до сих пор давить не перестали,
Хотя там больше нечего давить.
Не сняли скальпа, не отбили почки,
Но душу превратили в решето...
А клейкие зеленые листочки?!
Ну да, листочки. Но зато, зато -
Я не был в жизни! счастлив! ни минуты!
Я в полымя кидался из огня!
На двадцать лет усталости и смуты
Найдется ль час покоя у меня?
Во мне подозревали все пороки,
Публично выставляли в неглиже,
А в жизни так учили, что уроки
Могли не пригодиться мне уже.
Я вечно был звеном в чужой цепочке,
В чужой упряжке - загнанным конем...
Но клейкие зеленые листочки?! -
О Господи! Гори они огнем! -
И ведь сгорят! Как только минет лето
И дух распада справит торжество,
Их дым в аллеях вдохновит поэта
На пару строк о бренности всего.
И если можно изменить планиду,
Простить измену, обмануть врага
Иль все терпеть, не подавая виду, -
То с этим не поделать ни фига.
...Катают кукол розовые дочки,
Из прутьев стрелы ладят сыновья...
Горят, горят зеленые листочки!
Какого счастья ждал на свете я?

Приду домой.
Закрою двери.
Оставлю обувь у дверей.
Залезу в ванну,
Кран открою.
И просто смою этот день...

Апрель

Чен Ким

Вот туннель, по которому души
Под давлением в пять атмосфер
В рай летят, что не очень-то нужен
Нам, родившимся в СССР.
Мы мелком на просохшей дороге
Проведем роковую черту,
За которой советские боги
Будут ждать нас в аэропорту.
Там где праздничный гул самолетов,
Чистый холод хрустальных небес,
Золотые шевроны пилотов,
Голубые глаза стюардесс...

балладно-бытовое душещипательное

Хельга Дочь Лесника

Постучался с крыльца. Отворила. С косой, босая
и в подоткнутом платье - полы перемыты в доме;
неприметна с лица, но вот чтобы земли касалась,
не заметил, застыв изумленно в дверном проеме

синим взглядом бездонных глаз иногда ласкала...
с покрасневших от стирки рук опадала пена...
напевала под нос, ну понятно, не как в Ла-Скала,
он смотрел и молчал...и в душе ей играл Шопена

и ушел, как пришел он, весенней порой ночною
неприкаянный странник, печально слагая стансы
...просто он не позвал...не сказал ей:
- Пойдем со мною
и она не просила, напрасно он ждал:
- Останься

неироничное, нематематическое, снисходительное

Хельга Дочь Лесника

Бывших твоих и будущих ей просчитать на раз
просто - по тургору губ и щек, по выраженью глаз
Ревности не подвержена, в суетной пене дней
смотрит с улыбкой сдержанной, как ты стремишься к ней
ищешь глаза похожие, вкус земляничных губ...
знает- прикинешь, сложишь все, ты же совсем не глуп
времени предостаточно - можно и подождать,
если ты предназначен ей - встречи не миновать

Еще о смысле жизни

А Бердзенишвили

Тихо плещется в борта
Зыбь...
Тень ольхи ушла, дрожа,
Вглубь...
И кричит надрывно так
Выпь,
Будто кто ей задолжал
Рупь...

Легкий танец поплавка
Вдруг...
Журавлей на юг пошел
Клин...
Брось-ка баночку пивка,
Друг...
...Как же жить-то хорошо!
Блллин!!!

Повело облака и на улицу выглянуть страшно...

Маргарита Чикалина

***
Повело облака и на улицу выглянуть страшно,
Разошлись берега и пошла ледяная река,
Раскрывается небо по-зимнему сильно и влажно,
И стоит над огромной водою кровавый закат.
Начинается злое безумное красное время,
Время мерить следы и седлать вороного коня,
Разбирать купола и разбрасывать сорное семя,
Время рушить заветы и верить в тебя и в меня.
И уже не уйти и глаза не закрыть медяками,
Не сложить головы и чужой не принять на плечо,
Потому что кощеева смерть затупилась о камень,
И игла обернулась в полете разящим мечом.

Б. Окуджава

C G7
Антон Палыч Чехов однажды заметил,
C
Что умный любит учиться, а дурак - учить.
G7
Скольких дураков в своей жизни я встретил -
C
Мне давно пора уже орден получить.

Дураки обожают собираться в стаю.
Впереди их главный во всей красе.
В детстве я верил, что однажды встану,
А дураков нету - улетели все.
Am Dm
Ах, детские сны мои - какая ошибка,
E7 Am
В каких облаках я по глупости витал.
Dm
У природы на устах коварная улыбка...
Am E7 Am
Видимо, чего-то я не рассчитал.

А умный в одиночестве гуляет кругами,
Он ценит одиночество превыше всего.
И его так просто взять голыми руками,
Скоро их повыловят всех до одного.

Когда ж их всех повыловят - наступит эпоха,
Которую не выдумать и не описать...
С умным - хлопотно, с дураком - плохо.
Нужно что-то среднее. Да где ж его взять?

Дураком быть выгодно, да очень не хочется,
Умным - очень хочется, да кончится битьём...
У природы на устах коварные пророчества.
Но, может быть, когда-нибудь к среднему придём.

У бутузов есть маленький носик,
Чтоб совать его там, где не просят,
А еще у бутузов есть глазки,
Чтоб высматривать ими проказки,
А еще у бутузов есть ротик,
Чтоб пихать в него все, что находят,
А еще у бутузов есть уши,
Чтоб родителей ими не слушать,
А еще у бутузов есть ручки,
Чтоб ломать ими разные штучки,
У еще у бутузов есть пузо -
Это главное место бутуза!
А еще у бутузов есть спинка,
Чтобы в лужах валяться как свинка,
А еще у бутузов есть ножки,
Чтоб от мам убегать по дорожке,
А еще у бутузов есть ПОПА-
Вот она-то весь кайф и ломает...





Когда ломят заботы голову,
Начинаешь мечтать понарошку:
Как, наверное, было б здорово,
Если б были бутузы кошками!

Чтоб не плакали, а мурлыкали,
И питались на завтрак Вискасом.
За клубком чтоб часами прыгали,
И в лоток чтобы чинно писали!

На диване дремали сутками
И на лапы все время падали,
И почти не страдали зубками,
И одежек вовсе б не надо им...

А холодным ноябрьским утром -
Ух, какая была б это сказка! -
Мама чай пила б за компьютером
А не шлялась по парку с коляской!

...И так красочно представляется:
Вот бы были бутузы кошками!
Чтоб когда ну совсем нарываются,
Взять за шкирку - и шваркнуть в окошко!!!




А бутузы сегодня нЫта,
А бутузы сегодня кАка,
Они целое утро хныкали
И весь вечер противно плакали

Не хотели сидеть на саночках,
Не желали играть с машинками,
Не дурачились с мамой в салочки,
Не листали книжки с картинками,

То ли резались зубы у гадостных,
То ли просто давление падало,
Только не было маме радости,
Только мама ругалась матами,

И рыдала в плечо папуле,
как с бутузами мама устала...
А потом бутузы уснули,
И так жалко их бедных, стало..




Тяжко жить на свете мелкому бутузу:
Шлепают по попе и щекочут пузо,
Отбирают вилки, утирают сопли,
Надевают боты, чтоб ногами топал,
Кормят манной кашей, на горшок сажают...
И, похоже, вовсе, нас не уважают -
Не берут на ручки (десять кил всего-то)
Убегают рано утром на работу,
Не дают компьютер за шнуры полапать...
...Вот сейчас я сморщусь, и КА-А-АК БУДУ ПЛАКАТЬ!!!!!





Тяжко жить на свете молодой мамаше:
Деть не хочет кушать вкусной манной каши,
Будит среди ночи, разбивает чашки,
Треплет на кусочки важные бумажки,
Обрывает шторы, тянет в рот таблетки
А вчера свалился на пол с табуретки!
Целый день играет, сыт, одет, напоен,
И при этом вечно чем-то недоволен!
...Кто там сеет в кухне геркулеса хлопья?!
Вот сейчас КАК РЯВКНУ, И КА-А-АК ДАМ ПО ПОПЕ!!!

Домашний мир

Игорь Царев

Вот дом, где каждый гвоздь забит моей рукой,
Вот три ступеньки в сад за приоткрытой дверью,
Вот поле и река, и небо над рекой,
Где обитает Бог, в которого я верю...

Я наливаю чай, ты разрезаешь торт,
Нам звезды за окном моргают близоруко,
Но мы из всех миров предпочитаем тот,
Где можем ощутить дыхание друг друга.

Очерчивает круг движенье рук твоих,
Рассеивает тьму сиянье глаз зеленых,
И наш домашний мир, деленный на двоих,
Огромнее миров никем не разделенных.

***
А, ты думал – я тоже такая,
Что можно забыть меня,
И что брошусь, моля и рыдая.
Под копыта гнедого коня.

Или стану просить у знахарок
В наговорной воде корешок
И пришлю тебе страшный подарок –
Мой заветный душистый платок.

Будь же проклят. Ни стоном, ни взглядом
Окаянной души не коснусь,
Но клянусь тебе ангельским садом,
Чудотворной иконой клянусь
И ночей наших пламенных чадом –
Я к тебе никогда не вернусь.

1921
Ахматова Анна Андреевна

* * *

Послушаю-ка дождь. Подкрался и шумит.
Веселый звук воды, шаги самой Природы.
Мне кажется, что миг прошел, лишь миг,
вдруг оглянусь — а это годы, годы!

Да нет, уже века. Не ведает никто,
в туманностях души, а может, Андромеды,
я, завернувшись в дождь — в стеклянное пальто,
с живыми, с мертвыми ль веду беседы.

Целую все леса. Спасибо скрипачу,
Он славно нам сыграл про все, что есть, чем буду.
Я дерево, я снег, все, что любить хочу.
И, может, в том мой смысл, а вовсе не причуда.

Лина Костенко

Перевод Светланы Соложенкиной

СЕКС и ЛЮБОВЬ
****************

Петр Давыдов
**************

Горячий Секс и нежная Любовь
Однажды познакомились, скучая.
И вечером в божественный клубок
Они сплелись свободно и случайно.

Ах, этот Секс, он был немного груб,
Нетерпелив и чуточку развратен.
Он языком касался тайных губ,
Когда Любовь присела на кровати.

Она пустилась танцевать в ночи.
Сначала в удивительных нарядах,
Потом кружилась голая почти,
Едва касаясь, пролетая рядом.

Хотелось Сексу нежности, любви.
Любви хотелось секса и оргазма.
До этого желания свои
Им не случалось исполнять ни разу.

И, оказавшись, вдруг наедине
Любовь легко, без всякого стесненья
Раскинувшись, лежала на спине,
Потом открыто встала на колени.

И Секс любил так бережно ее,
Так звонко, глубоко, неутомимо┘
Упало на пол светлое белье,
Огонь свечи качал пространство мира.

А мы с тобой под окнами, тогда,
Ловили звуки, отраженья, тени.
Ткань платья твоего была тонка,
Я гладил твои руки и колени.

Потом они позвали нас к себе
И были необычны ощущенья √
Купались вместе в лунном серебре
И задували свечи от смущенья┘

┘ Проснулись в доме только мы вдвоем
Любовь и Секс исчезли утром вовсе.
C тех пор мы каждый день их в гости ждем...
И каждый день они приходят в гости!

************
********
***
*

Когда тебя качает от усталости,
Когда потерян счёт твоим делам,
Не позволяй себе рыдать от жалости,
Не дай сложиться двум твоим крылам.
Иди вперёд, собой любуйся милою,
Не унывай, открыта будь добру
И поднимись над суетой постылою,
Любуйся солнцем, небом поутру.
И все твои проблемы, неприятности
Ты вдруг забудешь, стоя у зеркал,
Смени причёску и побольше яркости
То, что устала, кто тебе сказал?
И все дела-они тобой придуманы,
Пора себя неспешно разгружать
Казаться слабой, оставаясь сильною,
Простая истина, но надо её знать.
Ещё ты помни, что ты Чудо - Женщина,
Что ты прекрасна и душой светла.
Тебе счастливой быть судьбой завещано,
Не опускай прекрасных два крыла.

Местоимения

Мы - это лучше, чем Я, чем Ты.
Местоимение имело место,
пока не рухнули все мосты,
и в монастырь не ушла невеста.

Просто по сути: любить, разлюбить -
разница лишь в обычной приставке,
а в ощущениях... как объяснить? -
Как будто бабочка на булавке.

Шекспир. Сонет 121

Уж лучше грешным быть, чем грешным слыть.
Напраслина страшнее обличенья.
И гибнет радость, коль ее судить
Должно не наше, а чужое мненье.
Как может взгляд чужих порочных глаз
Щадить во мне игру горячей крови?
Пусть грешен я, но не грешнее вас,
Мои шпионы, мастера злословья.
Я - это я, а вы грехи мои
По своему равняете примеру.
Но, может быть, я прям, а у судьи
Неправого в руках кривая мера,

И видит он в любом из ближних ложь,
Поскольку ближний на него похож!

Мы переспали случайно. Утром
я что-то делал, звонил кому-то,
и, может быть, через полчаса заметил ее глаза.
Густые волосы, высокие скулы.
Вспомнил, как мы вчера уснули.
Что было до этого, прошлым вечером.
Как долго мы болтали о вечном.
Коса. И мини. Длинные ноги.
Манера все время шутить о боге,
футболка в обтяжку, молния сзади,
стоны на автостраде.
— Наверно, хватит уже шататься.
Тебе хоть есть уже восемнадцать?
— Мне? Конечно. Намного больше.
— Прекрасно. Идти можешь?
И вот — нагая в лучах утра.
Смотрит так непривычно мудро,
так странно, что расхотелось есть.
Говорит:
— Я твоя смерть.
И почему-то поверил сразу.
забил на логику, доводы разума,
не вынул даже бритву Оккама,
а взял и спросил прямо:
— Когда?
— Не то чтобы очень скоро.
Еще как минимум лет сорок.
Может, и больше. Не бойся. Не съем.
Я маленькая совсем.
— А я ведь спрашивал. Спрашивал ведь!
— У тебя совершенно летняя смерть.
Не бойся. Я не хочу тебе зла.
Просто раньше зашла.
Ты так боишься, боишься меня,
ты все тупее день ото дня,
не спишь до одури, морды бьешь,
— ты так умрешь раньше, чем умрешь.
Куришь, дуешь, читаешь дрянь,
все время груб, постоянно пьян,
типа талантливый и ершистый,
а на деле боишься жизни.
Так вот. Не надо про «смерти нет».
Я есть. Мне нравится черный цвет.
Коты. Истории. И цветы.
И мне нравишься ты.
Сейчас я уйду. Но вы, люди, поймите:
ваш ангел смерти — ваш ангел-хранитель.
Я стану иной, несущей покой -
но запомни меня такой.
Не бойся жить. И меня тоже.
У меня не такая страшная рожа.
Ну, чего чашку в руках крутишь?
— Ты останешься? Чай будешь?..
© Андрей Арчет Кузнецов

Я в шоке. Час назад думала о смерти. Может она всегда за спиной. И прежде чем что то сделать надо с ней посоветоваться. Глядишь и не таким важным покажется , а что то совсем делать не станешь. И тут - такие стихи! Так бывает?

Как живу? Да всего понемногу,
Только радости бы побольше...
Говорить стала чаще с Богом
И гулять под дождём подольше.

Полюбила холодный кофе-
Не чета горячему чаю,
Из колонок всё чаще Прокофьев,
А ещё...по тебе скучаю...

Всё никак не могу отвыкнуть-
На двоих почему-то завтрак,
На двоих почему-то утром
Список дел я пишу на завтра.

За окном наступило лето,
По утрам соловьиные песни...
Две недели не ем конфеты,
Что всегда покупали вместе...

В воскресенье разбила пластинку,
Ту, любимую, из винила,
На которой все записи Стинга...
Я скучаю...(уже говорила)

Как живу? Мне почти не трудно...
Мёрзнут руки - вот это странно,
Стала чаще бывать где людно,
А ладони держу в карманах...

Быть одной мне почти не страшно,
Только стены немного давят...
Для меня теперь стало ясно,
Очень любят, когда скучают...

Знаешь, мне почему - то сдаётся,
Что тебе без меня спокойно...
И не спрашивай, как мне живётся,
Если мне и дышать то больно...

( с интернета )

Идёт война, папа. Мечи из ножен.
Твой сын стал почти на себя непохожим.
Глазами серьёзными внутрь себя смотрю:
Чувствую силу, чувствую, что люблю.

Чувствую, спокойствие моё нравится Богу.
Проснусь, одеваюсь, молюсь, иду в дорогу.
Меряю жизнь свою поступью воина.
Ненавижу предательство, сторонюсь всего недостойного.

За каждым словом своим стараюсь чувствовать истину.
Моя душа — чистое небо.
Иногда в глазах слёзы…
Говорю с тобой мысленно.

Я рад, что понял, папа, — всё во мне!
Че париться?
Кто-то видит войну в мире,
Я вижу мир на войне.
Беру микрофон в руки,
Выхожу к людям и говорю то, во что верю…

Я вижу людей, папа. Потухшие глаза…
Разрушенные мечты, фиг поймёшь…
Вроде, был человек рядом,
Присмотришься поближе,
А внутри как-будто что-то поломалось.

Лица у всех серьезные, мало кто улыбается,
А между тем, чудо — каждый миг: живём, дышим,
Купаемся в лучах солнца, рожаем детей…
Какой в этом смысл, если нет радости?

Сила там, где любовь, папа, я точно знаю!
Кто-то думает — что в деньгах,
Кто-то — что в стволе пистолета.
В моей жизни было и то, и другое …Порожняк. Не дай Бог умереть за это.

Вокруг такая любовь, Папа! Надо только видеть!
Я благодарен Богу за то, что он дал мне это!
Я не понтуюсь, я не хочу никого обидеть.
Я обращаюсь к тем, у кого есть сердце.
...
Я рад, что могу говорить с тобой об этом, папа.
Что не пришло ещё время прощаться,
Что так много всего впереди.
Что глаза горят, как в детстве,
Что нам есть, куда возвращаться,
Что есть, кому сказать: «Помоги!».
Что ты понимаешь меня, папа,
Что я понимаю тебя.
Что есть люди на свете преданные,
Которые верно и любя отдают свои мысли небу,
А на земле строят храм
По кирпичику, папа.
То тут, то там, я вижу — появляется кто-то и говорит:
«Я посвящаю свою жизнь мечте! Я верю в чудо!»
Я тоже верю, иначе — зачем всё это?
...
МАЧЕТЕ - Папа - Текст песни

))

На что мы тратим жизнь?
На мелочные ссоры,
На глупые слова, пустые разговоры,
На суету обид, на злобу - вновь и вновь.
На что мы тратим жизнь...
А надо б на любовь...

Сжигаем жизнь дотла всё на пустое что-то -
На нудные дела, ненужные заботы...
В угоду обществу придумываем маски...
На что мы тратим жизнь!
А надо бы на ласки...

Мы распыляем жизнь на сумрачную скуку,
На "имидж" и "престиж", ненужную науку,
На ложь и хвастовство, на дармовую службу. На что мы тратим жизнь?...
А нужно бы на дружбу...

Куда-то всё спешим, чего-то добываем.
Чего-то ищем все - а более теряем;
Всё копим - золото, тряпьё и серебро...
На что мы тратим жизнь!
А надо б на добро...

Волнуемся, кричим, по пустякам страдаем;
С серьёзностью смешной вещички выбираем.
Но сколько не гадай - всё выберешь не ту.
На что мы тратим жизнь...
А надо б на мечту...

Боимся радости, боимся верить в сказки,
Боимся и мечты, и нежности, и ласки;
Боимся полюбить, чтоб после не тужить...
На что мы тратим жизнь?!
А надо просто жить!

))

))

Рыцарей напрасно мчали кони.
Принцев презирала, все – повесы.
Будучи неправильной принцессой
С детства я мечтала о драконе.

Грезила, с какой весёлой злостью,
Наводящий ужас, темнокрылый,
Он сожжёт к чертям весь двор постылый.
Захрустят обугленные кости
Тех, кто нанести посмел обиду,
Говоря, что это невозможно.
По костям легко и осторожно
Я сама к нему навстречу выйду.

Дни упрямо складывались в годы.
Во дворце - пиры, интриги, казни…
Шут - проклятый карлик, снова дразнит -
«Видимо, нелётная погода!»
Что случилось с ним, никто не понял -
Умер прямо посреди веселья.
Знала я рецепт старинный зелья.
Не шути – не будешь похоронен.

Эстафету приняла гранд-дама -
Распускала сплетни, но не долго.
Быстро ведьма старая умолкла,
Тихо умерла. В постели прямо.
Умирал любой, кто усомнился
Смертью часто неопределённой.
Продолжала верно ждать дракона,
Зная, что дракон бы мной гордился.

К счастью женихи не донимали.
Принцы королевства сторонились -
На соседских дочках всё женились.
Да и Рыцари коней не гнали.
Мой отец был страшно недоволен -
Не на кого будет трон оставить!
Сына нет и это не исправить,
Потому что стар уже и болен.

Я ж его надежд не оправдала.
Довела, что от меня отрёкся.
Пару дней спустя папаша спёкся.
По нему я сильно не рыдала.
Понаехали дядья и тётки.
Началась грызня, кто будет править -
Кто кого заколет, иль отравит,
Иль любя посадит за решётку.

Ну а мне, сочтя, что не опасна,
Предрекли монашескую келью,
Но об этом скоро пожалели.
Пострига не стала ждать напрасно:
Ключницу тихонько задушила,
Двери в замке накрепко закрыла,
И горящий факел обронила.
Все проблемы разом порешила.

Долго крики слышались и стоны…

Едкий дым вдыхая пепелища,
Будучи уже простою нищей,
В небе я увидела дракона…

Играла скрипка, для глухих играла.
Кому-то в голову пришла идея
Устроить праздник, вроде карнавала
И слабо слышащих позвать людей.

Скрипач все знал, о да, он мог фальшивить.
Мог даже не касаться струн смычком,
Но он сыграл в глухом, беззвучном мире,
Как не играл до этого никто.

Им пела скрипка о любви и чуде,
Грустила нежно о большом и сложном,
Поплакала о том, чего не будет,
Утешила, что в жизни все возможно.

Скрипач закончил. В зале все поднялись.
Он оглушительней овации не знал,
Глухие люди скрипкой наслаждались
С его лица читая то, что он играл...

© Е. Пинчук

Ты знаешь, я отплакала уже,
Отплакала, отвыла, отлюбила...
И то, что след оставило в душе,
Меня - так странно! - всё же не убило.

Со временем всё тёмное уйдёт,
Я больше никогда не вспомню это,
Судьба, затеяв странный поворот,
Вдруг вынесет опять к теплу и свету.

И снова счастье мой заполнит дом,
И больше я приобрету, теряя...
Любовь не станет жечь шальным огнём,
А будет тлеть, мне душу согревая...

Теперь ты просто прошлое моё,
Ещё ты где-то в облаках витаешь...
Поверь, что я отплакала своё,
А ты... Ты плакать только начинаешь.

Ольга Назаренко

И. Бродский

ПИСЬМА РИМСКОМУ ДРУГУ
(Из Марциала)

*
Нынче ветрено и волны с перехлестом.
Скоро осень, все изменится в округе.
Смена красок этих трогательней, Постум,
чем наряда перемены у подруги.

Дева тешит до известного предела -
дальше локтя не пойдешь или колена.
Сколь же радостней прекрасное вне тела:
ни объятье невозможно, ни измена!

*
Посылаю тебе, Постум, эти книги
Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко?
Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?
Все интриги, вероятно, да обжорство.

Я сижу в своем саду, горит светильник.
Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых.
Вместо слабых мира этого и сильных -
лишь согласное гуденье насекомых.

*
Здесь лежит купец из Азии. Толковым
был купцом он - деловит, но незаметен.
Умер быстро: лихорадка. По торговым
он делам сюда приплыл, а не за этим.

Рядом с ним - легионер, под грубым кварцем.
Он в сражениях Империю прославил.
Столько раз могли убить! а умер старцем.
Даже здесь не существует, Постум, правил.

*
Пусть и вправду, Постум, курица не птица,
но с куриными мозгами хватишь горя.
Если выпало в Империи родиться,
лучше жить в глухой провинции у моря.

И от Цезаря далеко, и от вьюги.
Лебезить не нужно, трусить, торопиться.
Говоришь, что все наместники - ворюги?
Но ворюга мне милей, чем кровопийца.

*
Этот ливень переждать с тобой, гетера,
я согласен, но давай-ка без торговли:
брать сестерций с покрывающего тела
все равно, что дранку требовать у кровли.

Протекаю, говоришь? Но где же лужа?
Чтобы лужу оставлял я, не бывало.
Вот найдешь себе какого-нибудь мужа,
он и будет протекать на покрывало.

*
Вот и прожили мы больше половины.
Как сказал мне старый раб перед таверной:
"Мы, оглядываясь, видим лишь руины".
Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.

Был в горах. Сейчас вожусь с большим букетом.
Разыщу большой кувшин, воды налью им...
Как там в Ливии, мой Постум,- или где там?
Неужели до сих пор еще воюем?

*
Помнишь, Постум, у наместника сестрица?
Худощавая, но с полными ногами.
Ты с ней спал еще... Недавно стала жрица.
Жрица, Постум, и общается с богами.

Приезжай, попьем вина, закусим хлебом.
Или сливами. Расскажешь мне известья.
Постелю тебе в саду под чистым небом
и скажу, как называются созвездья.

*
Скоро, Постум, друг твой, любящий сложенье,
долг свой давний вычитанию заплатит.
Забери из-под подушки сбереженья,
там немного, но на похороны хватит.

Поезжай на вороной своей кобыле
в дом гетер под городскую нашу стену.
Дай им цену, за которую любили,
чтоб за ту же и оплакивали цену.

*
Зелень лавра, доходящая до дрожи.
Дверь распахнутая, пыльное оконце.
Стул покинутый, оставленное ложе.
Ткань, впитавшая полуденное солнце.

Понт шумит за черной изгородью пиний.
Чье-то судно с ветром борется у мыса.
На рассохшейся скамейке - Старший Плиний.
Дрозд щебечет в шевелюре кипариса.

Mарт 1972

ПИСЬМО КРЫМСКОМУ ДРУГУ

Помнишь, в почте волны спама с перехлёстом?
Хоть компьютер бей с размаху об колено.
Предлагали людям маленького роста
Подрасти за счёт наращиванья члена.
И при том – не до разумного предела:
Хочешь – с локоть будет, хочешь – до колена,
Обещали: хороши с добавкой к телу
И супружеские ласки, и измена.

Ты сидел в ночи, глаза в компьютер вперив,
И припомнилось тебе, что старший Плиний
Утверждал всегда: потенция империй
В рост идёт береговых длиною линий.
Берег северных морей – уныл и мрачен,
Южный лучше, ясно даже идиоту.
Там купаться можно, пить вино на даче,
И платить не нужно за стоянку флота.

Как решил ты, так и вышло. В ход пустили
Дипломатов, возглавляемых Лавровым,
Мы страну назло Европе, нарастили,
Ты тогда венцом увенчан был лавровым.
Референдум провели с имперским понтом,
Больше ста процентов «за» голосовали,
И держава приросла Эвксинским Понтом
(Так в Элладе это море называли).

Сколько лет прошло с тех пор? Лет пять, наверно?
Как там Север? В НАТО приняли мордвинов?
Как сказал мне старый мент возле таверны:
«От империи остались лишь руины».
Ты в Ливадии по саду бродишь в тоге,
Вызывая у охраны только жалость.
Что осталось в заключительном итоге?
Крым остался. Остальное разбежалось.

Схему выстроил заморский архитектор,
Сколько мы их там ни сталкивали лбами…
Помнишь Яроша, который «Правый сектор»?
Президентом стал, общается с Обамой.
Вновь страна его шумит, как в бурю тополь:
Газ не дёшев стал в Уральских эмиратах.
Татарстан в аренду хочет Севастополь,
Но пока что предлагают маловато…

Это правда, Постум, курица не птица
Как и то, что твой народ с тобой не спорил.
Ты же сам решил, что Крым – не заграница,
Так живи теперь в провинции у моря.
Иногда зайдёт на чай сосед случайно
Без погон и орденов с улыбкой скромной
Он министром был твоим черезвычайным,
А потом ещё министром оборонным.

Посиди с ним на веранде под мадеру
Обсудите списки Форбса, как когда-то,
Пусть Газманов вам споёт про офицеров,
А «Любэ» припомнит песню про комбата.
От морозов далеко, от лютой вьюги
Всё спокойно, и за власть не нужно биться
В интернете пишут, что в Крыму – ворюги?
Так ворюги же милей, чем кровопийцы.

Нынче информационные сраженья
ни один из олигархов не оплатит.
Забери из-под подушки сбереженья,
Там немного, но на блог, пожалуй хватит.
Журналистам, что к тебе на чай ходили
За московскую в кирпичных зубьях стену
Дай ту цену, за которую любили
Пусть за ту же и долюбливают цену.

Избежав судьбы жестокой и гонений,
Отдыхай себе, кому нужны сюрпризы…
А Москва чего? Небось, уже в Шенгене,
И туда теперь не сунешься без визы?
Да тебе, небось, мой друг, того не жалко?
Что Москва? Разгул коррупции жестокий.
И по Крыму можно ездить под мигалкой,
Плюс - в дали белеет парус одинокий.

Волны плещут, за окном уже светает,
Соловей весёлой песней утро будит.
Знаешь, Постум, если где-то прирастает,
Значит, где-то обязательно убудет…
Можно сделать Буратино из полена,
Губернатора слепить из тёти Вали,
А виагра и наращиванье члена
Никому ещё, поверь, не помогали.

Пусть в парламенте в момент голосованья
Члены дружно поднимают к небу длани
Но однажды в час лихого испытанья
Ты прикажешь, а империя – не встанет.
В смысле, встанет, но пойдёт не по приказу,
Не куда пошлют – на битву, или плаху,
А куда захочет. И прощальной фразой,
Может Цезаря послать цинично на фиг.


© Орлуша 28.04.2014,

старому приятелю...

Эля Григ


Не стоит грустить
о не прожитом намертво лете,
есть неба кусок -
остальное неведомо, друг,
есть дом и окно,
сквозь которое ласковый ветер
летает свободно,
есть трепет касания рук
и взгляд навсегда,
прорезающий глупое время,
и что-то иное,
чем просто старение тел, -
я в каждый момент
остаюсь бесконечною с теми,
кто быть со мной рядом
в тот миг бесконечно хотел.
Зачем нам слова,
посмотри в окуляр небосклона,
вселенных, наверно,
за этим окном миллион,
и слово с Земли -
это только подобие стона
того, кто еще
для себя самого не рожден.

Давай с тобой поговорим, прости, не знаю как зовут.
Но открывается другим, все то, что близким берегут.
Ты скажешь: Все наоборот, согласно логике вещей,
Но это редкий поворот, а, может, нет его вообще.

Ты помнишь, верили всерьез во все, что ветер принесет.
Сейчас же хочется до слез, а вот не верится - и все.
И пусть в нас будничная хмарь не утомит желанья жить.
Но праздниками календарь уже не трогает души.

По новому, по новому торопит кто-то жить.
Но все ж дай бог, по старому нам чем-то дорожить.
Бегут колеса по степи, отстукивая стэп.

Гляди в окошко, не гляди, а все едино - степь.
Гляди в окошко не гляди...

Ты только мне не говори про невезенье всякий вздор.
И степь напрасно не брани за бесконечность и простор.
Давай с тобой поговорим, быть может все еще придет...
Ведь кто-то же сейчас не спит, ведь кто-то этот поезд ждет.

Сквозь вечер, выкрашенный в темно-синюю пастель
Несет плацкартную постель вагон, как колыбель.
Сиреневый струится дым с плывущих мимо крыш...
Давай с тобой поговорим. Да ты, приятель,... спишь.

Олег Митяев - Давай с тобой поговорим - Текст Песни

Доброта
Эдуард Асадов

Если друг в словесном споре,
Мог обиду тебе нанести,
Это горько, но это не горе
Ты потом ему всё же прости.

В жизни всякое может случиться.
И коль дружба у вас крепка,
Ты не дай ей зазря разбиться
Из-за всякого пустяка.

Если ты с любимой в ссоре,
А тоска по ней горяча,
Это тоже ещё не горе,
Не спеши, не руби с плеча.

Пусть не ты явился причиной
Той размолвки и резких слов,
Встань над ссорою, будь мужчиной!
Это всё же твоя любовь.
В жизни всякое может случиться.
И коль ваша любовь крепка,
Из-за глупого пустяка.
Ты не должен ей дать разбиться.

И, чтоб после себя не корить
В том, что сделал кому-то больно,
Лучше добрым на свете быть,
Злого в мире и так довольно.

Снежные псы

Алексей Крони Торопов

стало так холодно, что всё равно, сколько градусов,
птицам не пережить зиму, не выжить и нам.
снег не идёт, а медленно-медленно падает,
треснувшим черепом скалится с неба луна.

гаснут костры.. индевеют от жгучего холода
лица вождей, не сумевших спасти своих жён.
в каменных джунглях блуждают и воют от голода
снежные псы - санитары исхода времён.

Ловцы сквозняков

Adonatti

Думали жизнь, оказалось ни то, ни сё.
Камень да пепел, ножницы да зола.
Кисть не далась Шекспиру, перо – Басё.
Суть объявилась, но выхода не нашла.

Пьяный меандр тихо играл с рекой.
В плавные русла кутались берега.
Думали осень – и отцветал левкой.
Думали ночь – и плакала пустельга.

Кай собирал ледышки вечерних Герд.
Вечность жила в осколках своих основ.
Думали смерть.
И не то чтоб являлась смерть.
Просто Господь менял оболочки снов.

Глаза учеников

Последние звонки даются нелегко.
Волнений не унять, дрожат немного руки.
Встают передо мной глаза учеников.
Еще один урок пред будущей разлукой.

А завтра месяц май уйдет так далеко,
И мне уж не успеть за детскими годами,
Но память не дает забыть учеников,
Которые опять встают перед глазами.

Они пойдут взрослеть для будущих стихов,
Искать свой идеал, который полюбился,
А я гляжу в глаза других учеников
И узнаю в них тех, кто раньше здесь учился.

Пройдет немало дней до будущих звонков.
Уронит календарь слезу на расписанье,
И снова на глазах моих учеников
Я прочитаю грусть пред новым расставаньем.

Я вспомню этот миг, наверное, не раз,
Указку и дневник, потрепанную карту (доску и тетради, потрепанную парту).
Как много добрых лиц и чистых детских глаз.
Когда-то я сидел здесь за четвертой партой.

Последние звонки даются тяжелей.
Разлука задает нелегкую задачу.
И вот я снова здесь среди учителей,
Смотрю в глаза детей и сам незримо плачу.
/не знаю автора

Навеяно Кутусиком из темы "Хочу поступить в институт в ЕКБ..."
Артистка

Концерт. На знаменитую артистку,
Что шла со сцены в славе и цветах,
Смотрела робко девушка-хористка
С безмолвным восхищением в глазах.

Актриса ей казалась неземною
С ее походкой, голосом, лицом.
Не человеком - высшим божеством,
На землю к людям посланным судьбою.

Шло "божество" вдоль узких коридоров,
Меж тихих костюмеров и гримеров,
И шлейф оваций гулкий, как прибой,
Незримо волочило за собой.

И девушка вздохнула:- В самом деле,
Какое счастье так блистать и петь!
Прожить вот так хотя бы две недели,
И, кажется, не жаль и умереть!

А "божество" в тот вешний поздний вечер
В большой квартире с бронзой и коврами
Сидело у трюмо, сутуля плечи
И глядя вдаль усталыми глазами.

Отшпилив, косу в ящик положила,
Сняла румянец ватой не спеша,
Помаду стерла, серьги отцепила
И грустно улыбнулась:- Хороша...

Куда девались искорки во взоре?
Поблекший рот и ниточки седин...
И это все, как строчки в приговоре,
Подчеркнуто бороздками морщин...

Да, ей даны восторги, крики "бис",
Цветы, статьи "Любимая артистка!",
Но вспомнилась вдруг девушка-хористка,
Что встретилась ей в сумраке кулис.

Вся тоненькая, стройная такая,
Две ямки на пылающих щеках,
Два пламени в восторженных глазах
И, как весенний ветер, молодая...

Наивная, о, как она смотрела!
Завидуя... Уж это ли секрет?!
В свои семнадцать или двадцать лет
Не зная даже, чем сама владела.

Ведь ей дано по лестнице сейчас
Сбежать стрелою в сарафане ярком,
Увидеть свет таких же юных глаз
И вместе мчаться по дорожкам парка...

Ведь ей дано открыть мильон чудес,
В бассейн метнуться бронзовой ракетой,
Дано краснеть от первого букета,
Читать стихи с любимым до рассвета,
Смеясь, бежать под ливнем через лес...

Она к окну устало подошла,
Прислушалась к журчанию капели.
За то, чтоб так прожить хоть две недели,
Она бы все, не дрогнув, отдала!


Эдуард Асадов.

Быть хорошим другом обещался,
звезды мне дарил и города.
И уехал,
и не попрощался.
И не возвратится никогда.
Я о нем потосковала в меру,
в меру слез горючих пролила.
Прижилась обида,
присмирела,
люди обступили
и дела...
Снова поднимаюсь на рассвете,
пью с друзьями, к случаю, вино,
и никто не знает,
что на свете
нет меня уже давным-давно.

Вероника Тушнова.

Борис Пастернак "Золотая осень"

Осень. Сказочный чертог,
Всем открытый для обзора.
Просеки лесных дорог,
Заглядевшихся в озера.

Как на выставке картин:
Залы, залы, залы, залы
Вязов, ясеней, осин
В позолоте небывалой.

Липы обруч золотой —
Как венец на новобрачной.
Лик березы — под фатой
Подвенечной и прозрачной.

Погребенная земля
Под листвой в канавах, ямах.
В желтых кленах флигеля,
Словно в золоченых рамах.

Где деревья в сентябре
На заре стоят попарно,
И закат на их коре
Оставляет след янтарный.

Где нельзя ступить в овраг,
Чтоб не стало всем известно:
Так бушует, что ни шаг,
Под ногами лист древесный.

Где звучит в конце аллей
Эхо у крутого спуска
И зари вишневый клей
Застывает в виде сгустка.

Осень. Древний уголок
Старых книг, одежд, оружья,
Где сокровищ каталог
Перелистывает стужа.

Александр Солодовников

Мальчик мой милый, в коротких штанишках,
Я ухожу, а ты остаешься.
И будут твердить тебе устно и в книжках,
Что ты перестройки всемирной добьешься.
Что ты полетишь на другие планеты,
Поставишь на службу расщепленный атом.
У космоса новые вырвешь секреты
И сделаешь мир бесконечно богатым.
Что ты чудодействием техники брызнешь
На все, что подвержено смерти и горю.
И люди придут к ослепительной жизни
Не где-то, когда-то, а быстро и вскоре.
Мой милый, мой бедный, доверчивый мальчик,
Все эти игрушки — твое обольщенье.
Чем дольше играешь, тем дальше и дальше
Отводится час твоего просветленья.
Но смерть приведет этот час за собою.
Поймешь ты, да поздно, уж силы иссякли,
Что Целую жизнь понапрасну ты строил
Удобное кресло к финалу спектакля.
Что путь твой был предков извечной тропинкой,
Что двигался, дедов своих не догнав ты,
Хотя они шли в большинстве по старинке,
А ты пролетел в корабле астронавта.
И вот уже смерти всеобщие двери...
Войдешь в них и ты со всемирным теченьем.
И скажешь: зачем я, зачем я не верил,
Что жизнь — это к вечности приготовленье.
Зачем не собрал я богатство другое —
Сокровища сердца — они б не иссякли.
Ведь целую жизнь я бессмысленно строил
Удобное кресло к финалу спектакля.

Вхожу в мечеть. Час поздний и глухой.
Не в жажде чуда я и не с мольбой:
Отсюда коврик я стянул когда-то,
А он истерся; надо бы другой!
Омар Хайям

Но в одном лишь не уступай -
На разрыв иди, на разлуку! -
Только подлости не прощай,
И предательства не прощай
Никому! Ни любимой, ни другу.