все важные фразы
Ок Мельникова
все важные фразы должны быть тихими,
все фото с родными всегда нерезкие.
самые странные люди всегда великие,
а причины для счастья всегда невеские.
самое честное слышишь на кухне ночью,
ведь если о чувствах - не по телефону,
а если уж плакать, так выть по-волчьи,
чтоб тоскливым эхом на полрайона.
любимые песни - все хриплым голосом,
все стихи любимые - неизвестные.
все наглые люди всегда ничтожества,
а все близкие люди всегда не местные.
все важные встречи всегда случайные.
самые верные подданные - предатели,
цирковые клоуны - все печальные,
а упрямые скептики - все мечтатели.
если дом уютный - не замок точно,
а квартирка старенькая в Одессе.
если с кем связаться - навеки, прочно.
пусть сейчас не так всё, но ты надейся.
да, сейчас иначе, но верь: мы сбудемся,
если уж менять, так всю жизнь по-новому.
то, что самое важное, не забудется,
гениальные мысли всегда бредовые.
кто ненужных вычеркнул, те свободные,
нужно отпускать, с кем вы слишком разные.
ведь, если настроение не новогоднее,
значит точно не с теми празднуешь.
Полная версия этой страницы: Стихи, не свои
Письма из Гокарны
VI. temple on the hill
нельзя столько помнить, они говорят, а надо жить налегке.
учитель забвения слабый яд приносит мне в пузырьке:
он прячет в дымку утес рубиновый, стирает тропу в песке,
где мы говорим, как руина с руиной, на вымершем языке.
где мы наблюдаем, века подряд, отшельниками в горах:
империи рвутся наверх, горят, становятся сизый прах,
и я различаю пять тысяч двести причин ухмылки твоей.
нельзя все помнить, умрешь на месте, старайся забыть скорей
ведь это твой дом, говорят, не склеп, вот весь твой нехитрый скарб,
и тебе всего тридцать лет, а не двенадцать кальп
и ты не знаешь людей в соседней деревне, где бьет родник,
но из плоти твой собеседник в храме из древних книг?
нет, я не знаю мужчин и женщин с той стороны холма.
в храме ржавый засов скрежещет только приходит тьма,
ступени теплые, но прохлада касается плеч, волос,
и мы смеемся, как будто ада изведать не довелось.
как будто не сменим тысячу тел, не встретим сто сорок войн
я просто сижу и любуюсь тем, как профиль устроен твой
как будто мрамор пришел наполнить какой-то нездешний свет
как будто я это буду помнить из смерти, которой нет
Вера Полозкова
VI. temple on the hill
нельзя столько помнить, они говорят, а надо жить налегке.
учитель забвения слабый яд приносит мне в пузырьке:
он прячет в дымку утес рубиновый, стирает тропу в песке,
где мы говорим, как руина с руиной, на вымершем языке.
где мы наблюдаем, века подряд, отшельниками в горах:
империи рвутся наверх, горят, становятся сизый прах,
и я различаю пять тысяч двести причин ухмылки твоей.
нельзя все помнить, умрешь на месте, старайся забыть скорей
ведь это твой дом, говорят, не склеп, вот весь твой нехитрый скарб,
и тебе всего тридцать лет, а не двенадцать кальп
и ты не знаешь людей в соседней деревне, где бьет родник,
но из плоти твой собеседник в храме из древних книг?
нет, я не знаю мужчин и женщин с той стороны холма.
в храме ржавый засов скрежещет только приходит тьма,
ступени теплые, но прохлада касается плеч, волос,
и мы смеемся, как будто ада изведать не довелось.
как будто не сменим тысячу тел, не встретим сто сорок войн
я просто сижу и любуюсь тем, как профиль устроен твой
как будто мрамор пришел наполнить какой-то нездешний свет
как будто я это буду помнить из смерти, которой нет
Вера Полозкова
Весна пришла
Чен Ким
На ветхих глядя стариков,
Поймешь, что и тебе не долго…
Стежки уж больно широко
Кладет волшебная иголка.
Казалась бесконечной жизнь,
Как закольцованная лента.
Дыши, да на плаву держись…
Но вот с какого-то момента
Мешают ночью мысли спать, -
Что время в общем на исходе,
Пора итоги подбивать,
А ты еще и нЕ жил вроде…
И лента мёбиуса вдруг
Шагреневою станет кожей.
И смысла в этом всем, мой друг,
Мы видно отыскать не сможем…
Чен Ким
На ветхих глядя стариков,
Поймешь, что и тебе не долго…
Стежки уж больно широко
Кладет волшебная иголка.
Казалась бесконечной жизнь,
Как закольцованная лента.
Дыши, да на плаву держись…
Но вот с какого-то момента
Мешают ночью мысли спать, -
Что время в общем на исходе,
Пора итоги подбивать,
А ты еще и нЕ жил вроде…
И лента мёбиуса вдруг
Шагреневою станет кожей.
И смысла в этом всем, мой друг,
Мы видно отыскать не сможем…
Вот очень грустное стихотворение вычитал. Зацепило....
Жила-поживала когда-то большая семья.
Настала пора переезда в иные края.
Когда же мешки с барахлом выносили во двор,
У взрослых с детьми разгорелся нешуточный спор.
И ""против"" и ""за"" раздавались у них голоса-
Везти или нет им с собою дворового пса.
А тот,чьих зубов опасался полуночный вор,
Лежал и внимательно слушал людской разговор.
""Я стал им не нужен... Зачем притворяться живым?""
И больше не поднял с натруженных лап головы.
Спустя поколение снова настал переезд
На поиски более щедрых и солнечных мест.
И бывшие дети решали над грудой мешков-
Везти или нет им с собою своих стариков.
Жила-поживала когда-то большая семья.
Настала пора переезда в иные края.
Когда же мешки с барахлом выносили во двор,
У взрослых с детьми разгорелся нешуточный спор.
И ""против"" и ""за"" раздавались у них голоса-
Везти или нет им с собою дворового пса.
А тот,чьих зубов опасался полуночный вор,
Лежал и внимательно слушал людской разговор.
""Я стал им не нужен... Зачем притворяться живым?""
И больше не поднял с натруженных лап головы.
Спустя поколение снова настал переезд
На поиски более щедрых и солнечных мест.
И бывшие дети решали над грудой мешков-
Везти или нет им с собою своих стариков.
ЭПИЛОГ
Ольга Евгеньевна Воронина
Старая сказка, прихоть судеб:
Сразу и «русь» и «жуть».
Всё – на живую,
Всё – по воде
Вилами прохожусь.
Не оставляю ни рез, ни черт –
Пусть алфавиты спят.
Клинопись – клином…
Скажи – зачем?
Как оно – у тебя?
Как оно будет, когда споёт
Птица чуднЫх небес? –
Коник споткнётся,
Купец запьёт,
Кошка – сама по себе.
Кошка как кошка, во поле пыль!
Бродит – и иже с ней.
Спит под берёзкой чужой строфы
Сытый бумажный змей.
Ольга Евгеньевна Воронина
Старая сказка, прихоть судеб:
Сразу и «русь» и «жуть».
Всё – на живую,
Всё – по воде
Вилами прохожусь.
Не оставляю ни рез, ни черт –
Пусть алфавиты спят.
Клинопись – клином…
Скажи – зачем?
Как оно – у тебя?
Как оно будет, когда споёт
Птица чуднЫх небес? –
Коник споткнётся,
Купец запьёт,
Кошка – сама по себе.
Кошка как кошка, во поле пыль!
Бродит – и иже с ней.
Спит под берёзкой чужой строфы
Сытый бумажный змей.
Кто варит варенье в июле
Инна Кабыш
Кто варит варенье в июле,
тот жить собирается с мужем,
уж тот не намерен, конечно,
с любовником тайно бежать.
Иначе зачем тратить сахар,
и так ведь с любовником сладко,
к тому же в дому его тесно
и негде варенье держать.
Кто варит варенье в июле,
тот жить собирается долго,
во всяком уж случае зиму
намерен перезимовать.
Иначе зачем ему это
и ведь не из чувства же долга
он гробит короткое лето
на то, чтобы пенки снимать.
Кто варит варенье в июле
в чаду на расплавленной кухне,
уж тот не уедет на Запад
и в Штаты не купит билет,
тот будет по мертвым сугробам
ползти на смородинный запах...
Кто варит варенье в России,
тот знает, что выхода нет...
Инна Кабыш
Кто варит варенье в июле,
тот жить собирается с мужем,
уж тот не намерен, конечно,
с любовником тайно бежать.
Иначе зачем тратить сахар,
и так ведь с любовником сладко,
к тому же в дому его тесно
и негде варенье держать.
Кто варит варенье в июле,
тот жить собирается долго,
во всяком уж случае зиму
намерен перезимовать.
Иначе зачем ему это
и ведь не из чувства же долга
он гробит короткое лето
на то, чтобы пенки снимать.
Кто варит варенье в июле
в чаду на расплавленной кухне,
уж тот не уедет на Запад
и в Штаты не купит билет,
тот будет по мертвым сугробам
ползти на смородинный запах...
Кто варит варенье в России,
тот знает, что выхода нет...
Мое солнце
Вера Полозкова
Мое солнце, и это тоже ведь не тупик, это новый круг.
Почву выбили из-под ног – так учись летать.
Журавля подстрелили, синичку выдернули из рук,
И саднит под ребром, и некому залатать.
Жизнь разъяли на кадры, каркас проржавленный обнажив.
Рассинхрон, все помехами; сжаться, не восставать.
Пока финка жгла между ребер, еще был жив,
А теперь извлекли, и вынужден остывать.
Мое солнце, Бог не садист, не Его это гнев и гнет,
Только – обжиг; мы все тут мечемся, мельтешим,
А Он смотрит и выжидает, сидит и мнет
Переносицу указательным и большим;
Срок приходит, нас вынимают на Божий свет, обдувают прах,
Обдают ледяным, как небытием; кричи
И брыкайся; мой мальчик, это нормальный страх.
Это ты остываешь после Его печи.
Это кажется, что ты слаб, что ты клоп, беспомощный идиот,
Словно глупая камбала хлопаешь ртом во мгле.
Мое солнце, Москва гудит, караван идет,
Происходит пятница на земле,
Эта долбаная неделя накрыла, смяла, да вот и схлынула тяжело,
Полежи в мокрой гальке, тину отри со щек.
Это кажется, что все мерзло и нежило,
Просто жизнь даже толком не началась еще.
Это новый какой-то уровень, левел, раунд; белым-бело.
Эй, а делать-то что? Слова собирать из льдин?
Мы истошно живые, слышишь, смотри в табло.
На нем циферки.
Пять.
Четыре.
Три.
Два.
Один.
Вера Полозкова
Мое солнце, и это тоже ведь не тупик, это новый круг.
Почву выбили из-под ног – так учись летать.
Журавля подстрелили, синичку выдернули из рук,
И саднит под ребром, и некому залатать.
Жизнь разъяли на кадры, каркас проржавленный обнажив.
Рассинхрон, все помехами; сжаться, не восставать.
Пока финка жгла между ребер, еще был жив,
А теперь извлекли, и вынужден остывать.
Мое солнце, Бог не садист, не Его это гнев и гнет,
Только – обжиг; мы все тут мечемся, мельтешим,
А Он смотрит и выжидает, сидит и мнет
Переносицу указательным и большим;
Срок приходит, нас вынимают на Божий свет, обдувают прах,
Обдают ледяным, как небытием; кричи
И брыкайся; мой мальчик, это нормальный страх.
Это ты остываешь после Его печи.
Это кажется, что ты слаб, что ты клоп, беспомощный идиот,
Словно глупая камбала хлопаешь ртом во мгле.
Мое солнце, Москва гудит, караван идет,
Происходит пятница на земле,
Эта долбаная неделя накрыла, смяла, да вот и схлынула тяжело,
Полежи в мокрой гальке, тину отри со щек.
Это кажется, что все мерзло и нежило,
Просто жизнь даже толком не началась еще.
Это новый какой-то уровень, левел, раунд; белым-бело.
Эй, а делать-то что? Слова собирать из льдин?
Мы истошно живые, слышишь, смотри в табло.
На нем циферки.
Пять.
Четыре.
Три.
Два.
Один.
Красные ягоды черной смородины
Игорь Царев
В поисках смысла не раз обращался я к Высшему Разуму:
Ближе ли к небу смиренные души, в молитвах склоненные?
И небеса мне однажды подкинули странную фразу, мол,
Ягоды черной смородины красные, если зеленые.
Годы, как волны, качали причалы и звездные пристани,
И в отраженье заметив однажды виски убеленные,
Я осознал вдруг, как эти слова соответствуют истине:
Ягоды черной смородины красные, если зеленые!
Метаморфозы бессмертной души постигаю не сразу я –
До настоящей любви не всегда вызревают влюбленные,
И на вопросы юнцов иногда отвечаю я фразою:
Ягоды черной смородины красные, если зеленые.
Игорь Царев
В поисках смысла не раз обращался я к Высшему Разуму:
Ближе ли к небу смиренные души, в молитвах склоненные?
И небеса мне однажды подкинули странную фразу, мол,
Ягоды черной смородины красные, если зеленые.
Годы, как волны, качали причалы и звездные пристани,
И в отраженье заметив однажды виски убеленные,
Я осознал вдруг, как эти слова соответствуют истине:
Ягоды черной смородины красные, если зеленые!
Метаморфозы бессмертной души постигаю не сразу я –
До настоящей любви не всегда вызревают влюбленные,
И на вопросы юнцов иногда отвечаю я фразою:
Ягоды черной смородины красные, если зеленые.
Сказочная ночь
Игорь Царев
До чего луната ночь,
До чего певуча тишь –
То ли шепот водяных,
То ли шелестит камыш.
Возле озера русалка
На ковре из пряной тины
До утра прядет на прялке
Нить из лунной паутины.
Небо светится над лугом,
Старый конь прядет ушами,
Полон сон его испугом
И летучими мышами.
А где леший захохочет –
Там в земле зарыты клады.
Откопаешь, если хочешь,
А не хочешь – и не надо…
До чего шальная ночь –
В самый раз летать на ступе,
Колобродить в буераках,
Пока утро не наступит.
Дайте, черти, балалайку,
Грянуть что-нибудь родное,
Чтобы каждая собака
Подвывала под луною,
Чтобы небо в такт качалось,
Чтоб тоска катилась прочь,
Только чтобы не кончалась
Эта сказочная ночь!..
1983г.
Игорь Царев
До чего луната ночь,
До чего певуча тишь –
То ли шепот водяных,
То ли шелестит камыш.
Возле озера русалка
На ковре из пряной тины
До утра прядет на прялке
Нить из лунной паутины.
Небо светится над лугом,
Старый конь прядет ушами,
Полон сон его испугом
И летучими мышами.
А где леший захохочет –
Там в земле зарыты клады.
Откопаешь, если хочешь,
А не хочешь – и не надо…
До чего шальная ночь –
В самый раз летать на ступе,
Колобродить в буераках,
Пока утро не наступит.
Дайте, черти, балалайку,
Грянуть что-нибудь родное,
Чтобы каждая собака
Подвывала под луною,
Чтобы небо в такт качалось,
Чтоб тоска катилась прочь,
Только чтобы не кончалась
Эта сказочная ночь!..
1983г.
Несколько слов вдогонку
Алексей Крони Торопов
птицы на фоне луны остаются птицами,
маленькой девочке не добежать до леса.
стать журавлём в руках лучше, чем быть синицей,
время сидит, собой прогибая кресло.
несколько слов вдогонку: останься с нами,
или вали отсюда, пока не поздно.
звёзды над лесом хищно блестят глазами,
пар изо рта струится к морозным звёздам.
Алексей Крони Торопов
птицы на фоне луны остаются птицами,
маленькой девочке не добежать до леса.
стать журавлём в руках лучше, чем быть синицей,
время сидит, собой прогибая кресло.
несколько слов вдогонку: останься с нами,
или вали отсюда, пока не поздно.
звёзды над лесом хищно блестят глазами,
пар изо рта струится к морозным звёздам.
Цитата(Romantic @ 24.7.2018, 23:07) 
Несколько слов вдогонку
Алексей Крони Торопов
птицы на фоне луны остаются птицами,
маленькой девочке не добежать до леса.
стать журавлём в руках лучше, чем быть синицей,
время сидит, собой прогибая кресло.
несколько слов вдогонку: останься с нами,
или вали отсюда, пока не поздно.
звёзды над лесом хищно блестят глазами,
пар изо рта струится к морозным звёздам.
Алексей Крони Торопов
птицы на фоне луны остаются птицами,
маленькой девочке не добежать до леса.
стать журавлём в руках лучше, чем быть синицей,
время сидит, собой прогибая кресло.
несколько слов вдогонку: останься с нами,
или вали отсюда, пока не поздно.
звёзды над лесом хищно блестят глазами,
пар изо рта струится к морозным звёздам.
Мы с твоим творчеством уже знакомы (это как "сеятель" Остапа Бендера).
А именно из стихов есть что-то?
Тельняшку сними украинский десантник
Носить ее точно свидомым не гоже!
Ведь это Маргелов, а он значит ватник
Придумал ее… и берет его тоже…
Снимите берет, не позорьте береты
Бандиту скорее к лицу балаклава.
Ведь ваша эмблема СС и скелеты
И в этом вся ваша дешевая слава…
Снимите с себя ордена «оккупантов»
Ведь ленты на них—это знак «террористов».
Повесьте на грудь черно-красные банты,
Ведь вы по натуре простые фашисты!
Воюете вы со своим же народом.
Вы стали давно у врагов холуями.
Наследники вы бандерложьего сброда.
Вы—бабы, но только с гнилыми х…ми!
Вы жалкая смесь инородного гноя,
Глумитесь над миром своим гей-парадом.
Петух никогда не проснется героем,
Не станет героем исчадие ада.
Детишек бомбить и расстреливать женщин
За то, что их сын воевал за свободу
Все ваше уменье. Но нет таких трещин,
Где спрячетесь вы от возмездья народа!
Вам честь офицера, увы, не знакома,
Забыты для вас и Отчизна, и совесть.
И небо для вас сотрясется от грома
И гнева народного. Так что готовтесь
Предстать пред Богом и перед народом,
Осудят вас страшным судом тени предков.
Воюете вы, так сказать, за свободу-
Свободно пожрать европейских объедков.
За место для ваших детишек в борделях,
И резать на органы их для злодеев,
За право своих дочерей на панели,
Своих сыновей добровольно стать геем.
И Божьего гнева наполнена чаша,
Народная кровь призывает к отмщенью.
Вас скоро начнут убивать на параше…
А, впрочем, продались вы все за печенье.
За баксы, за мерсы, трусы кружевные,
За сникерс, рошен, за "жувачку", помаду,
Готовы продать вы просторы родные
И Родину сдать иноземному гаду.
Вас всюду найдут, не дадут притаиться,
За вами идут волкодавы по следу…
У вас под ногами земля возгорится,
Под звуки парадного марша Победы! (с)
Носить ее точно свидомым не гоже!
Ведь это Маргелов, а он значит ватник
Придумал ее… и берет его тоже…
Снимите берет, не позорьте береты
Бандиту скорее к лицу балаклава.
Ведь ваша эмблема СС и скелеты
И в этом вся ваша дешевая слава…
Снимите с себя ордена «оккупантов»
Ведь ленты на них—это знак «террористов».
Повесьте на грудь черно-красные банты,
Ведь вы по натуре простые фашисты!
Воюете вы со своим же народом.
Вы стали давно у врагов холуями.
Наследники вы бандерложьего сброда.
Вы—бабы, но только с гнилыми х…ми!
Вы жалкая смесь инородного гноя,
Глумитесь над миром своим гей-парадом.
Петух никогда не проснется героем,
Не станет героем исчадие ада.
Детишек бомбить и расстреливать женщин
За то, что их сын воевал за свободу
Все ваше уменье. Но нет таких трещин,
Где спрячетесь вы от возмездья народа!
Вам честь офицера, увы, не знакома,
Забыты для вас и Отчизна, и совесть.
И небо для вас сотрясется от грома
И гнева народного. Так что готовтесь
Предстать пред Богом и перед народом,
Осудят вас страшным судом тени предков.
Воюете вы, так сказать, за свободу-
Свободно пожрать европейских объедков.
За место для ваших детишек в борделях,
И резать на органы их для злодеев,
За право своих дочерей на панели,
Своих сыновей добровольно стать геем.
И Божьего гнева наполнена чаша,
Народная кровь призывает к отмщенью.
Вас скоро начнут убивать на параше…
А, впрочем, продались вы все за печенье.
За баксы, за мерсы, трусы кружевные,
За сникерс, рошен, за "жувачку", помаду,
Готовы продать вы просторы родные
И Родину сдать иноземному гаду.
Вас всюду найдут, не дадут притаиться,
За вами идут волкодавы по следу…
У вас под ногами земля возгорится,
Под звуки парадного марша Победы! (с)
Вечереет на даче, в фарфоровых стенках чай...
Кот Басё Светлана Лаврентьева
Вечереет на даче, в фарфоровых стенках чай прячет летнее солнце в расплавленном янтаре. Междумирье, мираж, ее 25й час, тайный орден, роза, камень, мальтийский крест. Вот плетеное кресло, и плед, и знакомый дом, за рекой на крутом берегу заповедный лес. У нее на ладони - линии двух родов: сохранить, передать, приумножить, оставить след. Если есть что-то большее - стоит за ним пойти, если время подвластно искусству - о чем жалеть? В каждом слове есть музыка - самый простой мотив для того, чтобы нам продолжиться на земле. Вечереет на даче, она подбирает цвет, по канве событий идет непростой узор. И отныне каждая книга имеет вес, в каждой мелодии слышится этот зов. Это тонкое время сумерек, смыслов, снов, водных лилий, линий, теплого волшебства. Все, что станет новым, вырастет из основ, только избранным прикажет существовать. Ее воля железна, но поступь ее легка - нынче радость иллюзии больше, чем просто жизнь.
Твоим пьесам нужны декорации на века.
Галереи Гонзаго, южные рубежи.
Кот Басё Светлана Лаврентьева
Вечереет на даче, в фарфоровых стенках чай прячет летнее солнце в расплавленном янтаре. Междумирье, мираж, ее 25й час, тайный орден, роза, камень, мальтийский крест. Вот плетеное кресло, и плед, и знакомый дом, за рекой на крутом берегу заповедный лес. У нее на ладони - линии двух родов: сохранить, передать, приумножить, оставить след. Если есть что-то большее - стоит за ним пойти, если время подвластно искусству - о чем жалеть? В каждом слове есть музыка - самый простой мотив для того, чтобы нам продолжиться на земле. Вечереет на даче, она подбирает цвет, по канве событий идет непростой узор. И отныне каждая книга имеет вес, в каждой мелодии слышится этот зов. Это тонкое время сумерек, смыслов, снов, водных лилий, линий, теплого волшебства. Все, что станет новым, вырастет из основ, только избранным прикажет существовать. Ее воля железна, но поступь ее легка - нынче радость иллюзии больше, чем просто жизнь.
Твоим пьесам нужны декорации на века.
Галереи Гонзаго, южные рубежи.
Что за погода нынче на дворе?
А впрочем, нет мне до погоды дела -
и в январе живу, как в сентябре,
настойчиво и оголтело.
Сентябрь, не отводи твое крыло,
твое крыло оранжевого цвета.
Отсрочь твое последнее число
и подари мне промедленье это.
Повремени и не клонись ко сну.
Охваченный желанием даренья,
как и тогда, транжирь свою казну,
побалуй все растущие деревья.
Что делалось! Как напряглась трава,
чтоб зеленеть с такою полнотою,
и дерево, как медная труба,
сияло и играло над землею.
На палисадники, набитые битком,
все тратилась и тратилась природа,
и георгин показывал бутон,
и замирал, и ожидал прироста.
Испуганных художников толпа
на цвет земли смотрела воровато,
толпилась, вытирала пот со лба,
кричала, что она не виновата:
она не затевала кутерьму,
и эти краски красные пролиты
не ей - и в доказательство тому
казала свои бедные палитры.
Нет, вы не виноваты. Все равно
обречены менять окраску ветви.
Но все это, что желто и красно,
что зелено, - пусть здравствует вовеки.
Как пачкались, как били по глазам,
как нарушались прежние расцветки.
И в этом упоении базар
все понижал на яблоки расценки.
Белла Ахмадулина
А впрочем, нет мне до погоды дела -
и в январе живу, как в сентябре,
настойчиво и оголтело.
Сентябрь, не отводи твое крыло,
твое крыло оранжевого цвета.
Отсрочь твое последнее число
и подари мне промедленье это.
Повремени и не клонись ко сну.
Охваченный желанием даренья,
как и тогда, транжирь свою казну,
побалуй все растущие деревья.
Что делалось! Как напряглась трава,
чтоб зеленеть с такою полнотою,
и дерево, как медная труба,
сияло и играло над землею.
На палисадники, набитые битком,
все тратилась и тратилась природа,
и георгин показывал бутон,
и замирал, и ожидал прироста.
Испуганных художников толпа
на цвет земли смотрела воровато,
толпилась, вытирала пот со лба,
кричала, что она не виновата:
она не затевала кутерьму,
и эти краски красные пролиты
не ей - и в доказательство тому
казала свои бедные палитры.
Нет, вы не виноваты. Все равно
обречены менять окраску ветви.
Но все это, что желто и красно,
что зелено, - пусть здравствует вовеки.
Как пачкались, как били по глазам,
как нарушались прежние расцветки.
И в этом упоении базар
все понижал на яблоки расценки.
Белла Ахмадулина
В далеком Солсбери....
В далёком и хмуром Солсбери,
Взрывая кромешную мглу,
Шагают два русских парня
Сотрудники из ГРУ…
Идут с неприметными флагами…
Российскими, над головой...
В ушанках, шинелях с флягами,
ремень поправляя тугой…
В руках кренделя из пекарни,
И банка с духами «Шанель»…
Простые, брутальные парни,
им похер жара и метель….
С трёхмесячным перегаром,
Во рту «Беломора» бычок…
Несут эти грозные парни
Кошмар, что зовут «Новичок»…
В заплечном мешке балалайка,
Торчит по-предательски броско .
Медведь на цепи – попрошайка…
Что б не было глупых вопросов…
Настигнет ужасная кара…
Любого, кто предал страну…
Не важно, в Париже иль Солсбери -
ты первым затеял войну…
Дрожите, продажные твари,
Настигнет вас кара везде …
А парни запрыгнут на поезд
и вечером в Караганде…
Артем, 7 «А» класс, школа 19, г. Красногорска
В далёком и хмуром Солсбери,
Взрывая кромешную мглу,
Шагают два русских парня
Сотрудники из ГРУ…
Идут с неприметными флагами…
Российскими, над головой...
В ушанках, шинелях с флягами,
ремень поправляя тугой…
В руках кренделя из пекарни,
И банка с духами «Шанель»…
Простые, брутальные парни,
им похер жара и метель….
С трёхмесячным перегаром,
Во рту «Беломора» бычок…
Несут эти грозные парни
Кошмар, что зовут «Новичок»…
В заплечном мешке балалайка,
Торчит по-предательски броско .
Медведь на цепи – попрошайка…
Что б не было глупых вопросов…
Настигнет ужасная кара…
Любого, кто предал страну…
Не важно, в Париже иль Солсбери -
ты первым затеял войну…
Дрожите, продажные твари,
Настигнет вас кара везде …
А парни запрыгнут на поезд
и вечером в Караганде…
Артем, 7 «А» класс, школа 19, г. Красногорска
Зрело лето...
Игорь Царев
Зрело лето пышным караваем,
Молока парного теплой пеной,
Но, неспешно подгорая с края,
Мир стал изменяться постепенно.
И дождями рассечен в косую,
Засмотрелся зачерствевший город,
Как печально журавли рисуют
В небе теорему Пифагора.
Мокрый треугольник птичьей стаи
Мне напомнил, что живу впустую,
Что проспал, как нищий на вокзале,
Бабье Лето, Осень Золотую.
1979 г.
Игорь Царев
Зрело лето пышным караваем,
Молока парного теплой пеной,
Но, неспешно подгорая с края,
Мир стал изменяться постепенно.
И дождями рассечен в косую,
Засмотрелся зачерствевший город,
Как печально журавли рисуют
В небе теорему Пифагора.
Мокрый треугольник птичьей стаи
Мне напомнил, что живу впустую,
Что проспал, как нищий на вокзале,
Бабье Лето, Осень Золотую.
1979 г.
Ночью я чинила глобус
Светлана Бондарь
Ночью я чинила глобус,
Словно слесарь, как хирург.
Я поймала аэробус
И вернула в Петербург.
Ничего не пишут в прессе
Про волну народных масс:
Про трагедии в Одессе,
Про Донецк и про Донбасс.
Порыбачить едут вместе
Лидеры двух крупных стран.
Башни-близнецы на месте.
Мы не знаем про Беслан.
Нет японского цунами.
Землю больше не трясёт.
Нет бесплодия. А с нами
Дочь приёмная живёт.
В Баренцевом море гордо
Курск плывёт к родной земле.
Цою пятьдесят три года.
Он даёт концерт в Кремле.
Кармадонское ущелье
Снял в кино Сергей Бодров.
Лечат рак монахи в кельях.
Быстро и без докторов.
Не ведём дедов на площадь.
С сединою на висках.
Я чинила глобус ночью.
Я проснулась вся в слезах.
Светлана Бондарь
Ночью я чинила глобус,
Словно слесарь, как хирург.
Я поймала аэробус
И вернула в Петербург.
Ничего не пишут в прессе
Про волну народных масс:
Про трагедии в Одессе,
Про Донецк и про Донбасс.
Порыбачить едут вместе
Лидеры двух крупных стран.
Башни-близнецы на месте.
Мы не знаем про Беслан.
Нет японского цунами.
Землю больше не трясёт.
Нет бесплодия. А с нами
Дочь приёмная живёт.
В Баренцевом море гордо
Курск плывёт к родной земле.
Цою пятьдесят три года.
Он даёт концерт в Кремле.
Кармадонское ущелье
Снял в кино Сергей Бодров.
Лечат рак монахи в кельях.
Быстро и без докторов.
Не ведём дедов на площадь.
С сединою на висках.
Я чинила глобус ночью.
Я проснулась вся в слезах.
Александр Башлачёв. В чистом поле-дожди косые
https://www.youtube.com/watch?v=vH2WKi65TBg
https://www.youtube.com/watch?v=vH2WKi65TBg
с поправкой на время
Пьяный Ливень
она болеет тяжелым прошлым
я проиграл все надежды в карты –
смотрю, как вечность сдается пошло
и мну в кармане билет плацкартный
ей сколько - тридцать? а может меньше
а мне – гадай не гадай – промажешь
и в сердце столько гуляло женщин
что ей об этом и не расскажешь
но там, где волны живут как дома
и бакенщик – он же вершитель судеб –
под утро выпив полпинты рома
расскажет морю, что с нами будет
и кто о нас написал картину –
художник - он чудо как был хорош –
она, халатик едва накинув
и я, стоящий в дверях как дождь
Пьяный Ливень
она болеет тяжелым прошлым
я проиграл все надежды в карты –
смотрю, как вечность сдается пошло
и мну в кармане билет плацкартный
ей сколько - тридцать? а может меньше
а мне – гадай не гадай – промажешь
и в сердце столько гуляло женщин
что ей об этом и не расскажешь
но там, где волны живут как дома
и бакенщик – он же вершитель судеб –
под утро выпив полпинты рома
расскажет морю, что с нами будет
и кто о нас написал картину –
художник - он чудо как был хорош –
она, халатик едва накинув
и я, стоящий в дверях как дождь
Цитата(Romantic @ 9.10.2018, 22:35)
с поправкой на время
Пьяный Ливень
она болеет тяжелым прошлым
я проиграл все надежды в карты –
смотрю, как вечность сдается пошло
и мну в кармане билет плацкартный
ей сколько - тридцать? а может меньше
а мне – гадай не гадай – промажешь
и в сердце столько гуляло женщин
что ей об этом и не расскажешь
но там, где волны живут как дома
и бакенщик – он же вершитель судеб –
под утро выпив полпинты рома
расскажет морю, что с нами будет
и кто о нас написал картину –
художник - он чудо как был хорош –
она, халатик едва накинув
и я, стоящий в дверях как дождь
Пьяный Ливень
она болеет тяжелым прошлым
я проиграл все надежды в карты –
смотрю, как вечность сдается пошло
и мну в кармане билет плацкартный
ей сколько - тридцать? а может меньше
а мне – гадай не гадай – промажешь
и в сердце столько гуляло женщин
что ей об этом и не расскажешь
но там, где волны живут как дома
и бакенщик – он же вершитель судеб –
под утро выпив полпинты рома
расскажет морю, что с нами будет
и кто о нас написал картину –
художник - он чудо как был хорош –
она, халатик едва накинув
и я, стоящий в дверях как дождь
полпинты это чуть менее половины чекушки тащемта. пыль унд слёзы не более.. слабоват аффтырь стишка. слабоват
Во-первых, не автор, а бакенщик - он же вершитель судеб (я подозреваю, что у вершителя может быть своя пинта), во-вторых даже английская пинта = 0,56826125 литра.
Цитата(Romantic @ 9.10.2018, 23:52)
Во-первых, не автор, а бакенщик - он же вершитель судеб (я подозреваю, что у вершителя может быть своя пинта), во-вторых даже английская пинта = 0,56826125 литра.
ром - тащемта мериканский напиток.
1 американская жидкая пинта ≈ 0,47 литра
-------------------
ну. так та да. описка за половину чекушки дтктд. вернее будет - чуть менее чекушки.. но это свё равно ведь очень мало. тем более для бакенщика
Мечты идиота
Ты помнишь, как раньше, мальчишкой сопливым,
О детской железной дороге мечтал?
Чтоб стрелки, вагончики, локомотивы…
Но в голосе мамином – только металл:
«Купить мы не сможем, и в комнате места
Нам явно не хватит, ты как ни крути,
Когда переедем, посмотрим мы, честно.
Все будет ещё, ты пока подрасти».
Теперь-то купил бы. Что может быть проще?
Но выкинул мысли ты из головы.
По деньгам доступно, позволит жилплощадь.
Да только уже не упёрлось. Увы.
И что там дорога? Да многое просто
Для нас из того, что тогда не могли…
А помнишь, как раньше, прыщавым подростком,
Ты грезил отчаянно джинсами Lee?
Заклёпки и молния, label из кожи,
А в жизни носил ты, понятно, не те.
Штаны «большевичка» на Lee не похожи
Совсем, хоть неделю вари в кислоте.
Ты помнишь, как шарился по барахолке,
Задать не решаясь про цену вопрос,
Мечтая, как джинсы наденешь, и тёлки
Все в очередь встанут к тебе на отсос?
Не вредно мечтать, но фарцовщик патлатый
Накрутит такой ценовой беспредел,
Что маминой даже не хватит зарплаты.
И снова и снова ты был не у дел…
Сейчас-то не так. И мечта твоя рядом,
Не то, что синица – журавль в руке.
Но тупо скользишь ты скучающим взглядом
По синим рядам из штанов в бутике…
Всё меньше ты хочешь теперь отчего-то,
Уныло и маетно тянутся дни.
Да тем и ужасны мечты идиота,
Что свойство сбываться имеют они…
Кончается водка, и ночь на исходе,
Назойливо светят в окно фонари…
Ты помнишь, как раньше мечтал о свободе?
Да вот же она. Не пугайся, бери!
— Nr.bird , 06.10.2008
Ты помнишь, как раньше, мальчишкой сопливым,
О детской железной дороге мечтал?
Чтоб стрелки, вагончики, локомотивы…
Но в голосе мамином – только металл:
«Купить мы не сможем, и в комнате места
Нам явно не хватит, ты как ни крути,
Когда переедем, посмотрим мы, честно.
Все будет ещё, ты пока подрасти».
Теперь-то купил бы. Что может быть проще?
Но выкинул мысли ты из головы.
По деньгам доступно, позволит жилплощадь.
Да только уже не упёрлось. Увы.
И что там дорога? Да многое просто
Для нас из того, что тогда не могли…
А помнишь, как раньше, прыщавым подростком,
Ты грезил отчаянно джинсами Lee?
Заклёпки и молния, label из кожи,
А в жизни носил ты, понятно, не те.
Штаны «большевичка» на Lee не похожи
Совсем, хоть неделю вари в кислоте.
Ты помнишь, как шарился по барахолке,
Задать не решаясь про цену вопрос,
Мечтая, как джинсы наденешь, и тёлки
Все в очередь встанут к тебе на отсос?
Не вредно мечтать, но фарцовщик патлатый
Накрутит такой ценовой беспредел,
Что маминой даже не хватит зарплаты.
И снова и снова ты был не у дел…
Сейчас-то не так. И мечта твоя рядом,
Не то, что синица – журавль в руке.
Но тупо скользишь ты скучающим взглядом
По синим рядам из штанов в бутике…
Всё меньше ты хочешь теперь отчего-то,
Уныло и маетно тянутся дни.
Да тем и ужасны мечты идиота,
Что свойство сбываться имеют они…
Кончается водка, и ночь на исходе,
Назойливо светят в окно фонари…
Ты помнишь, как раньше мечтал о свободе?
Да вот же она. Не пугайся, бери!
— Nr.bird , 06.10.2008
Мoй вам cовет: при любыx обстоятeльстваx
делайтe вид, чтo на сердце пoкой.
Это ваш шанс избежать обязательства
всeм объяснять, чтo cлучилоcь c тoбoй!
Будьтe пpивeтливы, дoбpoжелатeльны,
cтpеccoуcтoйчивы, в чeм-то пpосты.
Mного читайтe, тогда обязательно
pечи и мысли нe будут пусты.
He оcуждайтe дpугих, не злоpадствуйте!
пoмнитe истину: пpошлoгo нет.
Bозраcт неважен, указанный в паcпopте,
тoлько душа знает скoлькo вам лет.
Будeт тoгда в жизни всe замeчатeльно,
cнимет любую пeчаль, как pукoй!
Hо главнoe здeсь - при любых обстоятeльcтваx
делайтe вид, что на ceрдцe покoй.
Ах Асахова
делайтe вид, чтo на сердце пoкой.
Это ваш шанс избежать обязательства
всeм объяснять, чтo cлучилоcь c тoбoй!
Будьтe пpивeтливы, дoбpoжелатeльны,
cтpеccoуcтoйчивы, в чeм-то пpосты.
Mного читайтe, тогда обязательно
pечи и мысли нe будут пусты.
He оcуждайтe дpугих, не злоpадствуйте!
пoмнитe истину: пpошлoгo нет.
Bозраcт неважен, указанный в паcпopте,
тoлько душа знает скoлькo вам лет.
Будeт тoгда в жизни всe замeчатeльно,
cнимет любую пeчаль, как pукoй!
Hо главнoe здeсь - при любых обстоятeльcтваx
делайтe вид, что на ceрдцe покoй.
Ах Асахова
Пивка?
Чен Ким
Мы достали альбом с антресолей,
Черно-белые снимки внутри.
Поглядим на родителей, что ли...
Молодые совсем, посмотри.
Новый город укрывшийся где-то
Среди леса и каменных скал.
Здесь обидно короткое лето.
Что поделаешь - Средний Урал...
Блик от лампы на фото ложится,
На людей в неуклюжих пальто...
Ты вглядись в эти юные лица -
Может быть разгадаешь, во что
Эти парни и девушки верили,
Отдавая свой внутренний свет,
На секретных заводах Империи
Смертоносным зарядам ракет.
Чен Ким
Мы достали альбом с антресолей,
Черно-белые снимки внутри.
Поглядим на родителей, что ли...
Молодые совсем, посмотри.
Новый город укрывшийся где-то
Среди леса и каменных скал.
Здесь обидно короткое лето.
Что поделаешь - Средний Урал...
Блик от лампы на фото ложится,
На людей в неуклюжих пальто...
Ты вглядись в эти юные лица -
Может быть разгадаешь, во что
Эти парни и девушки верили,
Отдавая свой внутренний свет,
На секретных заводах Империи
Смертоносным зарядам ракет.
Черная река
Иван Зеленцов
Ты черная холодная река, которая течёт издалека, из детских грез, из щедрых тех краев, где синевой наполнен до краев небесный свод и опрокинут вниз, на рощи, где пылает барбарис, где розы и гардении в цвету так пахнут, что дышать невмоготу, змеится хмель и зреет алыча… О чепухе с кувшинками журча, с плотвой и щукой споря, кто быстрей, ты ожидала ласковых морей, но в край другой вбежала налегке, где у зимы в железном кулаке томится мир, и ночь длиннее дня. И здесь ты вся - обман и западня. Порогов бурных острые рога, коварный нрав, крутые берега, сухой камыш, одетый в ожеледь… Согреть тебя, согреть и пожалеть хотелось мне. Вот так я и погиб - когда влюбился в каждый твой изгиб, когда безумный, пьяный, сбитый влёт, я выходил гулять на тонкий лёд, и этот лед ломался и трещал, когда я, слышишь, все тебе прощал, когда в тебе тонул я и когда меня сжигала темная вода, когда сказал я, погружаясь в ил, "люблю тебя" и в легкие впустил. Не бойся, мне не больно. Я на дне, но я в тебе навек, а ты во мне. Твой путь так труден, долог и непрям. Беги скорей, беги к своим морям.
Иван Зеленцов
Ты черная холодная река, которая течёт издалека, из детских грез, из щедрых тех краев, где синевой наполнен до краев небесный свод и опрокинут вниз, на рощи, где пылает барбарис, где розы и гардении в цвету так пахнут, что дышать невмоготу, змеится хмель и зреет алыча… О чепухе с кувшинками журча, с плотвой и щукой споря, кто быстрей, ты ожидала ласковых морей, но в край другой вбежала налегке, где у зимы в железном кулаке томится мир, и ночь длиннее дня. И здесь ты вся - обман и западня. Порогов бурных острые рога, коварный нрав, крутые берега, сухой камыш, одетый в ожеледь… Согреть тебя, согреть и пожалеть хотелось мне. Вот так я и погиб - когда влюбился в каждый твой изгиб, когда безумный, пьяный, сбитый влёт, я выходил гулять на тонкий лёд, и этот лед ломался и трещал, когда я, слышишь, все тебе прощал, когда в тебе тонул я и когда меня сжигала темная вода, когда сказал я, погружаясь в ил, "люблю тебя" и в легкие впустил. Не бойся, мне не больно. Я на дне, но я в тебе навек, а ты во мне. Твой путь так труден, долог и непрям. Беги скорей, беги к своим морям.
перл от тамбовсково губера
https://www.facebook.com/aleksander.nikitin...748281708600397
https://www.facebook.com/aleksander.nikitin...748281708600397
Вот уходит Старый год. Пусть с собой он забирает
Все невзгоды и печали. Секс, в котором не кончали.
И скрипучие кровати. Головную боль некстати.
Время выплаты долгов. Пустоту из кошельков.
Жадных, кляузных клиентов. Не любимых конкурентов.
Палки, что в колеса лезут. Из мозгов иных протезы.
Ту любовь, что без ответа. Снег, что выпадает летом.
Тараканов, что на кухне. Искры, что уже потухли.
Дятлов тех, что нас долбают. Пусть с собою забирает…
Ведь уходит Старый год. Ну и хрен с ним, пусть идет!
Новый ждет нас у ворот. Что с собой он принесет.
Мы сейчас, увы, не знаем. Но как прежде пожелаем,
В Новом, мы себе году, с неба яркую звезду,
(что согреет, не сожжет). С полки вкусный пирожок.
Исполнения желаний. Обретенья новых знаний.
Мудрым стать, но не стареть. Не спеша везде успеть.
Удовольствия во всем — ночью темной, светлым днем.
В расслаблении, в труде. Где б мы ни были, везде!
И любви большой, огромной,
Яркой, страстной, нежной, томной,
И обычной, и не очень. Так же вовремя закончить…
То, что начато давно. Много раз сходить в кино.
Наконец-то отоспаться. От рутины оторваться,
Новых обрести друзей. Целей достигать быстрей.
Приключений безопасных. Вовремя предохраняться.
Никогда не залетать. Но парить, летать, летать!
И узнать, что значит Счастье,
Верность, Дружба и Участье,
Оптимизм, Энтузиазм, Мудрость, Слава и Оргазм…
В общем, много нам не нужно. Главное, чтоб нам стало лучше.
Новый год, не подведи. Дверь открыта, заходи!
Все невзгоды и печали. Секс, в котором не кончали.
И скрипучие кровати. Головную боль некстати.
Время выплаты долгов. Пустоту из кошельков.
Жадных, кляузных клиентов. Не любимых конкурентов.
Палки, что в колеса лезут. Из мозгов иных протезы.
Ту любовь, что без ответа. Снег, что выпадает летом.
Тараканов, что на кухне. Искры, что уже потухли.
Дятлов тех, что нас долбают. Пусть с собою забирает…
Ведь уходит Старый год. Ну и хрен с ним, пусть идет!
Новый ждет нас у ворот. Что с собой он принесет.
Мы сейчас, увы, не знаем. Но как прежде пожелаем,
В Новом, мы себе году, с неба яркую звезду,
(что согреет, не сожжет). С полки вкусный пирожок.
Исполнения желаний. Обретенья новых знаний.
Мудрым стать, но не стареть. Не спеша везде успеть.
Удовольствия во всем — ночью темной, светлым днем.
В расслаблении, в труде. Где б мы ни были, везде!
И любви большой, огромной,
Яркой, страстной, нежной, томной,
И обычной, и не очень. Так же вовремя закончить…
То, что начато давно. Много раз сходить в кино.
Наконец-то отоспаться. От рутины оторваться,
Новых обрести друзей. Целей достигать быстрей.
Приключений безопасных. Вовремя предохраняться.
Никогда не залетать. Но парить, летать, летать!
И узнать, что значит Счастье,
Верность, Дружба и Участье,
Оптимизм, Энтузиазм, Мудрость, Слава и Оргазм…
В общем, много нам не нужно. Главное, чтоб нам стало лучше.
Новый год, не подведи. Дверь открыта, заходи!
Дабл-джига
Алексей Крони Торопов
Я станцую на битом стекле зажигательный танец –
Это всё эпатаж, но ты любишь ритмичную джигу.
Бей же в бубен, шаман! На гитаре сыграет испанец.
Ну, а кто на свирели – пока остаётся интригой.
Если музыка в сердце – к чему нам гитары и бубны?
Эту странную мысль мне поведал седой иностранец.
Если в сердце любовь – ты навечно останешься юным,
Я танцую на битом стекле зажигательный танец.
Алексей Крони Торопов
Я станцую на битом стекле зажигательный танец –
Это всё эпатаж, но ты любишь ритмичную джигу.
Бей же в бубен, шаман! На гитаре сыграет испанец.
Ну, а кто на свирели – пока остаётся интригой.
Если музыка в сердце – к чему нам гитары и бубны?
Эту странную мысль мне поведал седой иностранец.
Если в сердце любовь – ты навечно останешься юным,
Я танцую на битом стекле зажигательный танец.
Как много деньги стали всё решать...
Богат - и все дороги, мол, открыты.
А беден - так ты должен понимать,
Стремленья на корню твои зарыты.
Как много статус нам сейчас даёт...
Кровей ты голубых? Садись поближе!
А если кровь обычная течёт -
Так место занимай то, что пониже.
Как много нам приносит в жизнь диплом...
Он есть - ты для других умён, однако!
А нет, так ты - никчёмный дурелом,
И просто существуешь, как собака.
Забыли люди ценность бытия...
Дипломы, статус, деньги - всё продажно.
Не знаю как для Вас, но для меня:
Лишь искренность души - вот ЭТО важно...
Богат - и все дороги, мол, открыты.
А беден - так ты должен понимать,
Стремленья на корню твои зарыты.
Как много статус нам сейчас даёт...
Кровей ты голубых? Садись поближе!
А если кровь обычная течёт -
Так место занимай то, что пониже.
Как много нам приносит в жизнь диплом...
Он есть - ты для других умён, однако!
А нет, так ты - никчёмный дурелом,
И просто существуешь, как собака.
Забыли люди ценность бытия...
Дипломы, статус, деньги - всё продажно.
Не знаю как для Вас, но для меня:
Лишь искренность души - вот ЭТО важно...
Автор стихов- Ольга Майерле, живёт в Березниках. Пишет очень трогательные (на мой взгляд) стихи. Вот немного...
Маме
Мы все такие разные, в толпе,
У каждого из нас своя дорога,
А я спешу, опять спешу к тебе
К знакомому мне с детских лет порогу.
И если заблужусь, сверну не там
И где-нибудь людей недобрых встречу,
Твоя любовь за мною по пятам
Пойдет-и раны все мои залечит...
В ненастный день мне будет так светло,
В тревожный час мне будет так спокойно-
Меня согреет мамино тепло,
И солнца луч скользнет на подоконник...
Мы все такие разные, в толпе,
У каждого из нас своя дорога,
А я спешу, всегда спешу к тебе,
К знакомому мне с детских лет порогу...
* * *
Вот и кончилась сказка, мой принц,
Оплавляются медленно свечи.
Нет ступенек, ведущих лишь вниз,
Есть ступеньки, ведущие в вечность.
Улыбнись, горевать ни к чему,
Так сложилось, ни лучше, ни хуже;
Я прощаю тебе одному
этот вечер и мутные лужи,
Этот мир из салона такси
И прохожих, спешащих куда то,
Да и ты, если сможешь, прости,
Если в чем то была виновата...
Уходящего, перекрещу,
и слезинки невольные спрячу...
Не бывает печально чуть-чуть...
Милый принц, как же много ты значил...
* * *
Сказаны последние слова,
Вписаны в последние страницы.
Снова устремились к югу птицы,
Зашуршала желтая листва,
И в моей душе настала осень,
Сердце защемило от тоски.
Капли дождевые бьются о земь,
И текут по линиям руки.
Погадай, веселая цыганка
С россыпью рябиновых кудрей
На мое "сегодня" и на "завтра",
Ты же прозорливей и мудрей...
Я иду вперед неторопливо
По аллеям старым вдоль пруда.
Облаков растрепанные гривы
Спешно покидают города,
И душа моя свечой сгорает,
Мучаясь, ревнуя и любя.
Осень на закате догорает-
Первая , в которой нет тебя.
Несколько дней назад трагически погиб её муж...Эти стихи она написала несколько лет назад и посвятила ему...
Благодарю тебя за день,
что ты наполнил щедро светом,
и за весеннюю капель
и за горячий ветер лета.
Благодарю тебя за ночь,
в которой места нет тревогам,
за то, что спит в кроватке дочь,
для нас ниспосланная богом...
За свет зари,за запах роз,
за шелест волн и шум прибоя,
за ветер мая, шепот звезд-
за все, что ты принес с собою...
Ты просто есть в моей судьбе
и мне других уже не надо.
за то, что ты со мною рядом,
как благодарна я тебе!
Маме
Мы все такие разные, в толпе,
У каждого из нас своя дорога,
А я спешу, опять спешу к тебе
К знакомому мне с детских лет порогу.
И если заблужусь, сверну не там
И где-нибудь людей недобрых встречу,
Твоя любовь за мною по пятам
Пойдет-и раны все мои залечит...
В ненастный день мне будет так светло,
В тревожный час мне будет так спокойно-
Меня согреет мамино тепло,
И солнца луч скользнет на подоконник...
Мы все такие разные, в толпе,
У каждого из нас своя дорога,
А я спешу, всегда спешу к тебе,
К знакомому мне с детских лет порогу...
* * *
Вот и кончилась сказка, мой принц,
Оплавляются медленно свечи.
Нет ступенек, ведущих лишь вниз,
Есть ступеньки, ведущие в вечность.
Улыбнись, горевать ни к чему,
Так сложилось, ни лучше, ни хуже;
Я прощаю тебе одному
этот вечер и мутные лужи,
Этот мир из салона такси
И прохожих, спешащих куда то,
Да и ты, если сможешь, прости,
Если в чем то была виновата...
Уходящего, перекрещу,
и слезинки невольные спрячу...
Не бывает печально чуть-чуть...
Милый принц, как же много ты значил...
* * *
Сказаны последние слова,
Вписаны в последние страницы.
Снова устремились к югу птицы,
Зашуршала желтая листва,
И в моей душе настала осень,
Сердце защемило от тоски.
Капли дождевые бьются о земь,
И текут по линиям руки.
Погадай, веселая цыганка
С россыпью рябиновых кудрей
На мое "сегодня" и на "завтра",
Ты же прозорливей и мудрей...
Я иду вперед неторопливо
По аллеям старым вдоль пруда.
Облаков растрепанные гривы
Спешно покидают города,
И душа моя свечой сгорает,
Мучаясь, ревнуя и любя.
Осень на закате догорает-
Первая , в которой нет тебя.
Несколько дней назад трагически погиб её муж...Эти стихи она написала несколько лет назад и посвятила ему...
Благодарю тебя за день,
что ты наполнил щедро светом,
и за весеннюю капель
и за горячий ветер лета.
Благодарю тебя за ночь,
в которой места нет тревогам,
за то, что спит в кроватке дочь,
для нас ниспосланная богом...
За свет зари,за запах роз,
за шелест волн и шум прибоя,
за ветер мая, шепот звезд-
за все, что ты принес с собою...
Ты просто есть в моей судьбе
и мне других уже не надо.
за то, что ты со мною рядом,
как благодарна я тебе!
Цитата(stasya @ 17.1.2019, 22:06)
Автор стихов- Ольга Майерле, живёт в Березниках. Пишет очень трогательные (на мой взгляд) стихи. Вот немного...
фига она размерами играеца. зачёт Ольге однако
И ещё.
Бескрайний мир передо мной,
где вперемешку ложь и истина.
я не хотела быть смешной-
я лишь хотела быть единственной...
Куда звала меня мечта?
мечта-игра, простые правила:
ты должен ползать, а летать
дано другим...мечты оставила...
Я била в рамах зеркала,
чтоб повстречаться с отражением,
но зазеркальность подвела,
и жизнь утратила движение...
Горел неясный свет в окне,
он душу грел и сердце радовал,
но ,оказалось, не по мне
святых небес цветная радуга...
Бескрайний мир передо мной,
где вперемешку ложь и истина...
я не хотела быть смешной...
я лишь хотела быть единственной. (О.Майерле, г.Березники)
Бескрайний мир передо мной,
где вперемешку ложь и истина.
я не хотела быть смешной-
я лишь хотела быть единственной...
Куда звала меня мечта?
мечта-игра, простые правила:
ты должен ползать, а летать
дано другим...мечты оставила...
Я била в рамах зеркала,
чтоб повстречаться с отражением,
но зазеркальность подвела,
и жизнь утратила движение...
Горел неясный свет в окне,
он душу грел и сердце радовал,
но ,оказалось, не по мне
святых небес цветная радуга...
Бескрайний мир передо мной,
где вперемешку ложь и истина...
я не хотела быть смешной...
я лишь хотела быть единственной. (О.Майерле, г.Березники)
А жизнь - это сумка, ну, может, рюкзак,
Смотря с чем удобней шагать по дороге...
Кому-то охота катить чемодан,
Кому-то кармана хватает в итоге...
Вначале, как нищий, идешь налегке,
Успев затолкать в свою сумку лишь веру,
Но с каждой минутой нести тяжелей -
Добавится всё, и успех, и потери...
Встречаешь в дороге таких же бродяг,
Хватаешь их мысли, советы, упрёки.
И каждый стремится хвалить свой багаж:
- Смотри, как хорош, и завидуй, убогий...
Один приукрасит, что носит алмаз,
Другой причитает, как тяжко с рубином,
И ты понимаешь, что хуже других,
А в сумке твоей - лишь озёрная глина...
Но если научишься слушать себя,
Следить за своей, пусть потрепанной, сумкой,
Её заполнять не вещами - добром,
Улыбкой, надеждой, хорошим поступком,
Хранить в этой сумке картины, стихи,
Мелодии, танцы, рассказы, идеи,
То будет не стыдно оставить ее,
Когда твои руки ослабнут, старея...
[font="Arial Black"][/font]
Смотря с чем удобней шагать по дороге...
Кому-то охота катить чемодан,
Кому-то кармана хватает в итоге...
Вначале, как нищий, идешь налегке,
Успев затолкать в свою сумку лишь веру,
Но с каждой минутой нести тяжелей -
Добавится всё, и успех, и потери...
Встречаешь в дороге таких же бродяг,
Хватаешь их мысли, советы, упрёки.
И каждый стремится хвалить свой багаж:
- Смотри, как хорош, и завидуй, убогий...
Один приукрасит, что носит алмаз,
Другой причитает, как тяжко с рубином,
И ты понимаешь, что хуже других,
А в сумке твоей - лишь озёрная глина...
Но если научишься слушать себя,
Следить за своей, пусть потрепанной, сумкой,
Её заполнять не вещами - добром,
Улыбкой, надеждой, хорошим поступком,
Хранить в этой сумке картины, стихи,
Мелодии, танцы, рассказы, идеи,
То будет не стыдно оставить ее,
Когда твои руки ослабнут, старея...
Девочка заплакала-дрожали
От обиды худенькие плечи.
В сумочке косметика лежала,
Пачка сигарет, духи "до встречи"...
И смотрели равнодушно звезды,
Отражаясь молчаливо в лужах,
На нее, что стать спешила взрослой,
А как стала-тужит все и тужит..
Жить бы под крылом у мамы с папой,
Чтоб вести дневник и слушать песни,
Чтоб растить лохматую собаку...
А она скорей бежать в невесты.
Расплела смоляные кудряшки,
Взбила пышно ветреную челку.
Лодочки на шпильках,юбки,пряжки-
Глупая красивая девчонка...
Кутается зябко в плащик тонкий,
Плач все тише, жалобен да звонок,
Держит мирно спящего мальчонку.
Сына. И сама еще-ребенок.
(О.Майерле)
От обиды худенькие плечи.
В сумочке косметика лежала,
Пачка сигарет, духи "до встречи"...
И смотрели равнодушно звезды,
Отражаясь молчаливо в лужах,
На нее, что стать спешила взрослой,
А как стала-тужит все и тужит..
Жить бы под крылом у мамы с папой,
Чтоб вести дневник и слушать песни,
Чтоб растить лохматую собаку...
А она скорей бежать в невесты.
Расплела смоляные кудряшки,
Взбила пышно ветреную челку.
Лодочки на шпильках,юбки,пряжки-
Глупая красивая девчонка...
Кутается зябко в плащик тонкий,
Плач все тише, жалобен да звонок,
Держит мирно спящего мальчонку.
Сына. И сама еще-ребенок.
(О.Майерле)
Апрельские тезисы чтоб не забыть
Чен Ким
Весна всё мнётся на пороге,
Но снег, похоже, не жилец.
Ведь наши северные боги
Взялись за дело наконец.
Прибавят солнечного света -
Попозже будут выключать.
Весна придет - а нам при этом
Всего лишь нужно подождать,
Чтоб на апрельском натюрморте
Подсохла талая вода,
И после, - вишенкой на торте -
Христос воскресе, господа.
Чен Ким
Весна всё мнётся на пороге,
Но снег, похоже, не жилец.
Ведь наши северные боги
Взялись за дело наконец.
Прибавят солнечного света -
Попозже будут выключать.
Весна придет - а нам при этом
Всего лишь нужно подождать,
Чтоб на апрельском натюрморте
Подсохла талая вода,
И после, - вишенкой на торте -
Христос воскресе, господа.
Цитата(Romantic @ 2.4.2019, 22:49)
Апрельские тезисы чтоб не забыть
Чен Ким
Весна всё мнётся на пороге,
Но снег, похоже, не жилец.
Ведь наши северные боги
Взялись за дело наконец.
Прибавят солнечного света -
Попозже будут выключать.
Весна придет - а нам при этом
Всего лишь нужно подождать,
Чтоб на апрельском натюрморте
Подсохла талая вода,
И после, - вишенкой на торте -
Христос воскресе, господа.
Чен Ким
Весна всё мнётся на пороге,
Но снег, похоже, не жилец.
Ведь наши северные боги
Взялись за дело наконец.
Прибавят солнечного света -
Попозже будут выключать.
Весна придет - а нам при этом
Всего лишь нужно подождать,
Чтоб на апрельском натюрморте
Подсохла талая вода,
И после, - вишенкой на торте -
Христос воскресе, господа.
так и хочеца сказать. сыпасибо Кэп. ато я не в курске был
Сплин
Пятый год не пишу ни стихов, ни рассказов, ни пьес,
И восьмой – как не пью ни вина, ни абсента, ни водки.
Ни похмельных актеров вокруг, ни чудных поэтесс,
И порывы души прилегли на цепи в околотке…
Вроде сделал, что мог, избежал жадных рук нищеты,
Не сказать, что несчастен совсем: благодать да раздолье,
Только вдруг не осталось ни цели большой, ни мечты,
И поэтому кажется, что от бездействия болен.
Может надо с синдромом героя расстаться давно?
Может время настало немного огню поутихнуть?
Журавля поднебесного выпустить молча в окно,
И прощально синицей махнуть одноглазому лиху.
Не толкаться в толпе, и тельняшку не рвать сгоряча,
Прекратить суету – ведь уже прожита половина,
И, обнявшись с женой, поджидать пухлощеких внучат,
Разгоняя весенним дождем хмарь осеннего сплина.
Авторы Rideamus&WhiteShark
Пятый год не пишу ни стихов, ни рассказов, ни пьес,
И восьмой – как не пью ни вина, ни абсента, ни водки.
Ни похмельных актеров вокруг, ни чудных поэтесс,
И порывы души прилегли на цепи в околотке…
Вроде сделал, что мог, избежал жадных рук нищеты,
Не сказать, что несчастен совсем: благодать да раздолье,
Только вдруг не осталось ни цели большой, ни мечты,
И поэтому кажется, что от бездействия болен.
Может надо с синдромом героя расстаться давно?
Может время настало немного огню поутихнуть?
Журавля поднебесного выпустить молча в окно,
И прощально синицей махнуть одноглазому лиху.
Не толкаться в толпе, и тельняшку не рвать сгоряча,
Прекратить суету – ведь уже прожита половина,
И, обнявшись с женой, поджидать пухлощеких внучат,
Разгоняя весенним дождем хмарь осеннего сплина.
Авторы Rideamus&WhiteShark
Katyusha, 1951 год, СССР
На природе. Праздник
Чен Ким
Там, где винный магазин
И прием цветного лома
Среди женщин и мужчин
Ты найдешь своих знакомых.
Тех, что зиму пережив,
Собрались для переклички,
Чутким сердцем уловив,
Зов весны-алкоголички.
Обогрет святым теплом
Каждый русский неудачник.
И с бутылочным стеклом
Солнечный играет зайчик...
Чен Ким
Там, где винный магазин
И прием цветного лома
Среди женщин и мужчин
Ты найдешь своих знакомых.
Тех, что зиму пережив,
Собрались для переклички,
Чутким сердцем уловив,
Зов весны-алкоголички.
Обогрет святым теплом
Каждый русский неудачник.
И с бутылочным стеклом
Солнечный играет зайчик...
Мне в душу постучали осторожно
С вопросом: «Извините, можно к вам?»
Подумав, я сказала: «Можно… можно,
Входите, место есть и тут, и там…»
Опять вопрос: «А с чем коробки эти,
Большие, да и внешне не ахти…»
– Несбывшиеся планы в них о лете,
Мечты, надежды… те, что не спасти…
– А вы зачем пожаловали в душу?
Обычно ищут к телу все подход…
– Я ваш покой обидой не нарушу…
А тело без души… оно не в счёт…
– Ну раз уж вы пришли, так оставайтесь
Не до утра, а просто навсегда…
Я полюбила вас, не сомневайтесь…
И вместо «Нет» душа сказала «Да»…
– Но если вы и вправду полюбили,
За что, ответьте, если не секрет?
– В любви вопрос «За что?» совсем не в силе,
Ведь любят ВОПРЕКИ, сойдёт ответ?
– Бываю я несдержанней и резче,
И знаю, что за всё предъявят счёт…
– Используют людей, а любят вещи
Сейчас… А было всё наоборот…
– А если захочу уйти неслышно,
Мне нужно знать, что вас от слёз сберёг…
– Так если стану я однажды лишней,
То значит вы — мой жизненный урок…
Ко мне врывались в душу, дверь ломая,
Осенними признаньями шурша…
Прощаю всех за всё, пока живая
Во мне простая женская душа…
© Ирина Самарина–Лабиринт, 2013
С вопросом: «Извините, можно к вам?»
Подумав, я сказала: «Можно… можно,
Входите, место есть и тут, и там…»
Опять вопрос: «А с чем коробки эти,
Большие, да и внешне не ахти…»
– Несбывшиеся планы в них о лете,
Мечты, надежды… те, что не спасти…
– А вы зачем пожаловали в душу?
Обычно ищут к телу все подход…
– Я ваш покой обидой не нарушу…
А тело без души… оно не в счёт…
– Ну раз уж вы пришли, так оставайтесь
Не до утра, а просто навсегда…
Я полюбила вас, не сомневайтесь…
И вместо «Нет» душа сказала «Да»…
– Но если вы и вправду полюбили,
За что, ответьте, если не секрет?
– В любви вопрос «За что?» совсем не в силе,
Ведь любят ВОПРЕКИ, сойдёт ответ?
– Бываю я несдержанней и резче,
И знаю, что за всё предъявят счёт…
– Используют людей, а любят вещи
Сейчас… А было всё наоборот…
– А если захочу уйти неслышно,
Мне нужно знать, что вас от слёз сберёг…
– Так если стану я однажды лишней,
То значит вы — мой жизненный урок…
Ко мне врывались в душу, дверь ломая,
Осенними признаньями шурша…
Прощаю всех за всё, пока живая
Во мне простая женская душа…
© Ирина Самарина–Лабиринт, 2013
Он сойдет на безлюдный перрон,
На прощанье кивнув проводнице,
Оживятся вокзальные птицы,
По походке узнав - это он.
Сколько раз через этот вокзал
Он опять к суете возвращался,
Сколько раз там же шумно прощался
И в вечерних огнях отбывал.
Но сегодня никто нас не ждет,
В лужах лед, и пока не светает,
И никто на планете не знает,
Где он нынче гостит и живет.
В стылой бане затопим мы печь
И, болтая, налепим пельмени,
И земля свою скорость изменит,
Не давая событиям течь.
Из окна - лес, за лесом поле,
Падает снег на озерную гладь,
И еле слышен звон колоколен,
И воскресение, и благодать...
И от белых березовых дров
Станет каменка жаром томиться,
И попробуй поверь, что не снится
Мне спокойная вязь его слов.
Как же вышло, что не довелось?
Мы ни разу вот так не сидели,
И не пили, и песен не пели,
Но сегодня все вдруг удалось.
И подойдут наши пельмени,
Он все расспросит - кто да чего,
А со двора стылая темень
Будет глядеть в наше окно.
И, прощаясь, он двери толкнет,
Разомлевший от пара и водки,
И пойдет потихонечку к лодке,
И домой между звезд поплывет.
А я останусь стоять на ветру,
Босиком в белоснежном исподнем...
Я поехал бы с ним хоть сегодня,
Но, наверно, пока не могу.
Вот и все. А кому рассказать -
Как в психушке примерить рубашку...
Два стакана и дверь нараспашку,
И опять воскресения ждать...
Из окна - лес, за лесом поле,
Падает снег на озерную гладь.
И еле слышен звон колоколен,
И воскресение, и благодать...
На прощанье кивнув проводнице,
Оживятся вокзальные птицы,
По походке узнав - это он.
Сколько раз через этот вокзал
Он опять к суете возвращался,
Сколько раз там же шумно прощался
И в вечерних огнях отбывал.
Но сегодня никто нас не ждет,
В лужах лед, и пока не светает,
И никто на планете не знает,
Где он нынче гостит и живет.
В стылой бане затопим мы печь
И, болтая, налепим пельмени,
И земля свою скорость изменит,
Не давая событиям течь.
Из окна - лес, за лесом поле,
Падает снег на озерную гладь,
И еле слышен звон колоколен,
И воскресение, и благодать...
И от белых березовых дров
Станет каменка жаром томиться,
И попробуй поверь, что не снится
Мне спокойная вязь его слов.
Как же вышло, что не довелось?
Мы ни разу вот так не сидели,
И не пили, и песен не пели,
Но сегодня все вдруг удалось.
И подойдут наши пельмени,
Он все расспросит - кто да чего,
А со двора стылая темень
Будет глядеть в наше окно.
И, прощаясь, он двери толкнет,
Разомлевший от пара и водки,
И пойдет потихонечку к лодке,
И домой между звезд поплывет.
А я останусь стоять на ветру,
Босиком в белоснежном исподнем...
Я поехал бы с ним хоть сегодня,
Но, наверно, пока не могу.
Вот и все. А кому рассказать -
Как в психушке примерить рубашку...
Два стакана и дверь нараспашку,
И опять воскресения ждать...
Из окна - лес, за лесом поле,
Падает снег на озерную гладь.
И еле слышен звон колоколен,
И воскресение, и благодать...
Труба трубит и маршевые роты,
Взяв "на плечо", выходят на парад.
И наплевать, что где-то пулеметы
От нетерпения дрожат.
Для героизма хватит и рюмашки,
Плевать на смерть, ведь мы навеселе.
И красный мак и белая ромашка
Растут на проклятой земле.
И красный мак и белая ромашка
Растут на проклятой земле.
Над ней взошли и радости и беды.
Чеканит шаг неумолимый рок,
А на штыках качается победа
И приближается порог.
Нам не узнать, чей выстрел был последний.
Потом соврут кто прав, кто виноват.
И наплевать на все пустые бредни
Лет через сорок-пятьдесят.
Нам жить еще всего четыре шага,
Их пулеметчик первым рвет струну.
Ромашка с маком, доблесть и отвага
На землю падают одну.
Труба трубит и маршевые роты,
Примкнув штыки идут в огонь и дым...
И, тихо ахнув, оседает кто-то...
И остается молодым...
И, тихо ахнув, оседает кто-то...
И остается молодым...
Взяв "на плечо", выходят на парад.
И наплевать, что где-то пулеметы
От нетерпения дрожат.
Для героизма хватит и рюмашки,
Плевать на смерть, ведь мы навеселе.
И красный мак и белая ромашка
Растут на проклятой земле.
И красный мак и белая ромашка
Растут на проклятой земле.
Над ней взошли и радости и беды.
Чеканит шаг неумолимый рок,
А на штыках качается победа
И приближается порог.
Нам не узнать, чей выстрел был последний.
Потом соврут кто прав, кто виноват.
И наплевать на все пустые бредни
Лет через сорок-пятьдесят.
Нам жить еще всего четыре шага,
Их пулеметчик первым рвет струну.
Ромашка с маком, доблесть и отвага
На землю падают одну.
Труба трубит и маршевые роты,
Примкнув штыки идут в огонь и дым...
И, тихо ахнув, оседает кто-то...
И остается молодым...
И, тихо ахнув, оседает кто-то...
И остается молодым...
"Прощай..."
Иосиф Бродский
Прощай,
позабудь
и не обессудь.
А письма сожги,
как мост.
Да будет мужественным
твой путь,
да будет он прям
и прост.
Да будет во мгле
для тебя гореть
звёздная мишура,
да будет надежда
ладони греть
у твоего костра.
Да будут метели,
снега, дожди
и бешеный рёв огня,
да будет удач у тебя впереди
больше, чем у меня.
Да будет могуч и прекрасен
бой,
гремящий в твоей груди.
Я счастлив за тех,
которым с тобой,
может быть,
по пути.
1957
Иосиф Бродский
Прощай,
позабудь
и не обессудь.
А письма сожги,
как мост.
Да будет мужественным
твой путь,
да будет он прям
и прост.
Да будет во мгле
для тебя гореть
звёздная мишура,
да будет надежда
ладони греть
у твоего костра.
Да будут метели,
снега, дожди
и бешеный рёв огня,
да будет удач у тебя впереди
больше, чем у меня.
Да будет могуч и прекрасен
бой,
гремящий в твоей груди.
Я счастлив за тех,
которым с тобой,
может быть,
по пути.
1957
Я ждал тебя 28 бутылок виски,
17 заказанных пицц,
706 кругов проиграли диски,
В ожидании взмаха твоих ресниц.
Я ждал тебя 160 пересадок, 3305 сигарет,
Я 207 раз вымыл чайный осадок. И даже сходил на балет.
Практически два путешествия в Вену,
Три тюбика пасты, 25 книг,
17 пустых восхождений на сцену:
Я ждал тебя так, что от жизни отвык.
И вот твоя тень на истертом пороге,
Твоё отражение в море зеркал…
Сказала — "Прости, я забылась в дороге".
И улыбнувшись спросила — "Ты ждал?".
/Александр Гусев/
17 заказанных пицц,
706 кругов проиграли диски,
В ожидании взмаха твоих ресниц.
Я ждал тебя 160 пересадок, 3305 сигарет,
Я 207 раз вымыл чайный осадок. И даже сходил на балет.
Практически два путешествия в Вену,
Три тюбика пасты, 25 книг,
17 пустых восхождений на сцену:
Я ждал тебя так, что от жизни отвык.
И вот твоя тень на истертом пороге,
Твоё отражение в море зеркал…
Сказала — "Прости, я забылась в дороге".
И улыбнувшись спросила — "Ты ждал?".
/Александр Гусев/
Я ждал тебя 28 бутылок виски,
17 заказанных пицц,
706 кругов проиграли диски,
В ожидании взмаха твоих ресниц.
Я ждал тебя 160 пересадок, 3305 сигарет,
Я 207 раз вымыл чайный осадок. И даже сходил на балет.
Практически два путешествия в Вену,
Три тюбика пасты, 25 книг,
17 пустых восхождений на сцену:
Я ждал тебя так, что от жизни отвык.
И вот твоя тень на истертом пороге,
Твоё отражение в море зеркал…
Сказала — "Прости, я забылась в дороге".
И улыбнувшись спросила — "Ты ждал?".
/Александр Гусев/
17 заказанных пицц,
706 кругов проиграли диски,
В ожидании взмаха твоих ресниц.
Я ждал тебя 160 пересадок, 3305 сигарет,
Я 207 раз вымыл чайный осадок. И даже сходил на балет.
Практически два путешествия в Вену,
Три тюбика пасты, 25 книг,
17 пустых восхождений на сцену:
Я ждал тебя так, что от жизни отвык.
И вот твоя тень на истертом пороге,
Твоё отражение в море зеркал…
Сказала — "Прости, я забылась в дороге".
И улыбнувшись спросила — "Ты ждал?".
/Александр Гусев/
Для просмотра полной версии этой страницы, пожалуйста, пройдите по ссылке.