стих Марины Цветаевой:

Каждый день судьбу благодарю.
Каждый вечер подвожу итоги.
Не сверяюсь по календарю,
Дорожу сегодня очень многим.

Всё закономерно и светло.
Всё зачем-то было очень кстати.
То, что опалило - не сожгло.
То, что было больно, стало статью.

Кто ушёл, тот должен был уйти.
Кто нашёлся - значит так и надо.
Ветрам дуть, а солнышку светить.
Самым близким быть со мною рядом.

Провожать, встречать, учить, жалеть,
Обнимать, лелеять, быть построже.
Знать, что ты на этой же земле,
Зыбкость мира, ощущая кожей.

Андрей Деменьтьев
Ни о чем не жалейте

Никогда ни о чем не жалейте вдогонку,
Если то, что случилось, нельзя изменить.
Как записку из прошлого, грусть свою скомкав,
С этим прошлым порвите непрочную нить.

Никогда не жалейте о том, что случилось.
Иль о том, что случиться не может уже.
Лишь бы озеро вашей души не мутилось
Да надежды, как птицы, парили в душе.

Не жалейте своей доброты и участья.
Если даже за все вам — усмешка в ответ.
Кто-то в гении выбился, кто-то в начальство...
Не жалейте, что вам не досталось их бед.

Никогда, никогда ни о чем не жалейте —
Поздно начали вы или рано ушли.
Кто-то пусть гениально играет на флейте.
Но ведь песни берет он из вашей души.

Никогда, никогда ни о чем не жалейте —
Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви.
Пусть другой гениально играет на флейте,
Но еще гениальнее слушали вы.

я хочу быть ребенком: наивным и смелым,
ничего не бояться и верить в добро
я бы снова писала по черному белым:
два плюс два - ну, четыре, конечно равно!

ну, конечно, боялась бы в школу без сменки,
и, конечно, бежала бы первой с звонка
с каждых чашек молочных спивала бы пенки!
и не знала бы вовсе, что значит тоска

я боялась бы папу (и маму, наверно)
я боялась бы поздно вернуться домой
мне казалось бы все в этой жизни бессмертным
и ничто не тревожило б детский покой

я хотела бы плакать от ссадин и шишек?
и не плакать от горя ушедших людей
я б без всякой любви целовала мальчишек
я б ребенком была среди этих детей

я любила бы все, не боясь ошибиться
я бы каждое утро спешила гулять;
вот бы в мире детей мне опять очутиться -
на неделю, на день, на минуточек пять!

но, похоже, я выросла - стала огромной
беззащитной, но взрослой. хорошей и злой
и домашней я стала, и стала бездомной
и тяжелой я стала, и стала простой.

Алексей Крони Торопов (Stihi.ru)

Не с руки

Зимним вечером Папа сказал: «Буратино, сынок!
Очень холодно мне, а дровишек-то нет у меня…
Ты ещё молодой – проживёшь и без рук, и без ног,
Ну, а мне, старику, в эту ночь не прожить без огня».

Буратино ответил: «Как скажешь, любимый отец!
Я загнал твою куртку и пропил твои башмаки.
Если ты замерзаешь и чувствуешь скорый конец,
Растопи мною печь – самому мне топить не с руки».

Не сошлось на бёдрах платье,
Юбку трудно надевать,
Я себе сказала: «Хватит,
Прекращаю срочно жрать».
Сразу села на диету
И сижу на ней весь день,
Утром нюхала котлету,
Днём смотрела на пельмень.
Ночь. Верчусь, как в преисподней,
Спать давно уже пора пора,
Ни за что такой голодной
Не дожить мне до утра.
Не могла же дать погибнуть
Я себе во цвете лет!
Съела торт, пирог с малиной,
Оливье и винегрет,
Съела рыбу заливную,
Вместе с супом и борщом,
Из свинины отбивную,
И потом одну ещё,
Съела брынзу, сыр Российский,
Сервелата два кило,
Съела даже Муркин Вискас…
Тут и утро подошло!
С сайта http://www.inpearls.ru/

Слушай, слушай, это же глупо – вот так надраться, чтоб всё посметь.
С вечера в сердце мерцает золото, утром в башке звенит только медь.
Если вечно с изнанки ноет, а с лицевой ещё можно терпеть -
Это не жизнь, Тэйми, это такая смерть.

Просто однажды от нас уезжают, уходят, и с кем-то живут далеко
самые наши любимые –
падают в прошлое, как в молоко.
И больше оттуда ни звука, ни строчки, ни слова - вообще, ничего!
Ты живёшь потом, а в тебе дыра – величиной с тебя самого.
Иногда ты в неё смотришь и думаешь: ого!..

Слушай, Тэйми, ведь мы потому так легко проживаем друг друга насквозь,
Что ныряем потом в эти дыры, и думаем: ладно, опять не срослось.
Не срослось, понимаешь…
А в сущности, что там срастётся, что?
Если мы изнутри простреляны в три обоймы, как решето.

Небеса нависают над нами, как анестезиологи, как врачи,
Хочешь – плачь или пой, или смейся,
хочешь - стиснув зубы, молчи.
Нас сошьют патефонными иглами, в нас проденут такие лучи,
Что за этой тонкой материей мир подмены не различит.

Ампутация прошлого, Тэйми, ампутация и - культя…
Знаешь, что самое странное?.. Что нас и таких хотят.
Золотые, бесценные люди к нам приходят, стучатся, звонят.
К нам бредут, как по минному полю, тянут руки сквозь наши печали
к нам - холодным, пустынным, выжженным…

Ну давай мы с тобой выживем!
Нас почти уже залатали.

Те, с которыми что молчать, что говорить,
достаешь сигарету, а зажигалка уже горит,
допиваешь, а уже протягивают, чтоб долить;
им не требуется объяснять ни что болит,
ни по кому болит;
и соврал бы, да что соврешь им, когда весь вид
мой красноречиво правду им говорит,
как они — обижаясь и злясь временами —
продолжают меня любить;
и я чувствую, как между нами
тянется, теплится, бесится, бьется,
натягивается до предела, но никогда не рвется
живая нить,
из всего, что имею — именно это стоит хранить.

Те, кто берут на слабо, а потом проверяют пульс;
при истерике бьют наотмашь по левой щеке;
к ним приходишь — расквашен весь, говоришь: "Боюсь!
существую, мол, при деспотичном ростовщике;
я ему по крупицам сдаю слова, но растет процент!
я готов замолчать, только что ему, если глух?!"
А они, улыбаясь: "Ну, давай, завершай концерт,
завершай подводить нам итог всех своих разрух",
гладят нежно, и от их теплых рук
улыбка вспыхивает на лице.

Те, с которыми мне еще жить и жить:
напиваться ночами и прошлое ворошить,
и сидеть на кухне,
и словами отчаянно ворожить —
словно угли
их ворошить,
едва потухнет.

Быть счастливым их улыбками, постоянством,
и — когда-нибудь — сединой,
до которой черт-его-знает-сколько-еще-ночей;

те, которые при встрече не спрашивают: "ты чей?",
просто констатируют:
"ты теперь со мной".

На самом-то деле у меня все о'кей, ребята,
Просто дорожки размыты морским прибоем,
Просто меня, как личность, стерли когда-то
Одной короткой фразой "я не с тобою".

И я с тех пор никого никак не ревную,
Никого не держу и мне ничего не нужно,
Я не ищу никакую "душу родную",
Нечеловеческой верности, вечной дружбы...

Я идеальный слушатель для несчастных,
В три часа ночи, в Сети, на холодной улице,
Я утешала людей - и похожих и разных,
А они говорили мне "боже, какая ж ты умница!".

Все очень просто, друзья мои, выньте душу,
Будьте для всех чужими, по жизни прохожими,
Вывернитесь добротой и любовью наружу...
Вам все еще хочется быть на меня похожими?

На самом-то деле, у меня все о'кей, ребята,
Все хорошо, зеркала прямы, я - предельно искренна
Я живу как хочу, я делаю то, что надо,
И стараюсь не думать о том, что это бессмысленно.


(с) Рибике

Надо быстро выбежать из-под душа
и в кровать забраться, пока тепло.
Надо спрятать голову под подушку –
под моё единственное крыло –

там ведь пух, перо, белизна… И новость,
что со мной не встретишься утром ты,
там не так печальна. Меня уносит
в область лунной лечащей красоты
на крыле подушки – уносит ветер,
а какой не знаю – пассат? муссон?..
До чего сегодня темно на свете!
Хочешь, позвоню тебе прямо в сон?

Столько новой нежности в старых граблях,
что на них не страшно потанцевать.
Мы опять дерёмся на острых саблях,
и с разгона бьётся в забор кровать.

Это сон, конечно же. Просто душно:
придавили голову пух, перо…
Осторожно гляну из-под подушки.
Как снаружи? В общем-то, всё старо:

дождь идёт, стучат кастаньеты капель.
Мы танцуем с саблями под луной.
Бледнолицый призрак любимых грабель
неотвязно тащится вслед за мной.

(Ника Невыразимова)

Ну и как объяснить, что порой очень трудно дышать…
И что ночью истошно, как маленькой хочется плакать…
От того, что чертовски устала… устала терять
И что нет больше сил и желания всё это прятать…

Что живу и дышу, улыбаюсь, но всё через боль.
И как дура, реву вспоминая / считая потери…
Что меня не спасают друзья, никотин, алкоголь,
Что устала стучаться в закрытые наглухо двери.

Ну и как мне простить тех, которые клялись беречь,
И любить, и ценить… а потом уходили бесследно…
Я потом их пыталась искать среди тысячи плеч…
И носила в себе эту боль, чтоб не знали как скверно

По утрам просыпаться, не зная, зачем новый день.
Это жутко – с утра наливать чай в одну только кружку
Или кофе. Неважно. Совсем никаких перемен.
И никто – ни звонком, ни письмом – тишину не нарушит…

Ну и как объяснить это всё? Этот страх. Эту боль.
Когда душу другим, а они так бессовестно – в клочья…
Я не знаю за что так меня наказала любовь…
Я устала от боли… Я, правда, хочу счастья. Очень…

Чужая женщина — загадка для мужчины…
Её так хочется… скорее разгадать…
Ей всё к лицу, включая мелкие морщины.
В ней всё прекрасно, не прибавить, не отнять…
Чужая женщина подарит вам улыбку,
А может просто равнодушный едкий взгляд…
Но не расскажет о своих былых ошибках
И не оставит вам своих координат…
И вы опять её проводите при встрече
Глазами полными печали и огня…
Опять не ваш она собой украсит вечер…
И вы прошепчете: «Она не для меня…»
Чужая женщина — вулкан, что тихо дремлет…
Вот только нет её прекрасней и милей.
Но если жить мечтами сердце не приемлет,
Рискните сделать эту женщину своей…
И будут те же бигуди, халат в горошек,
Обиды горькие, упрёки, суета…
Есть в каждой женщине повадки диких кошек,
Но тяжело найти достойного кота…
При первой встрече все чужие, однозначно,
Но вы же выбрали одну из них — навек…
И кто-то скажет, что ошибся… неудачно,
Но всё ведь проще — так устроен человек…
Недосягаемое часто привлекает…
Там нет проблем и не достал совместный быт,
Ведь даже сладкое порой надоедает…
И первой встречи вкус малиновый забыт…
Но ваша женщина — такая же чужая
Для тех мужчин, что на пути её стают…
Она для вас живёт, детишек вам рожает
И создаёт в семье порядок и уют…
И на неё, поверьте, смотрят также точно,
И у неё такой же безупречный вид…
Но вы когда-нибудь, от сна проснувшись ночью,
Поймёте, ваше счастье с вами рядом спит…
Чужая женщина останется чужою…
Важней свою не потерять, а удержать…
Когда вас любят чистой искренней душою,
Наверно, глупо за чужими вслед бежать…

Девочка научилась расправить плечи, если взять за руку - не ускоряет шаг.
Девочка улыбается всем при встрече и радостно пьет текилу на брудершафт.
Девочка миловидна, как октябрята - белая блузка в тон, талисман в кулак.
у нее в глазах некормленные тигрята рвут твой бренный торс на британский флаг
То есть сердце погрызть - остальное так,
Для дворников и собак.

А у девочки и коврик пропылесосен (или пропылесошен?), плита бела.
Она вообще всё списывала на осень, но осень кончилась, а девочка не ожила.
Девочка выпивает с тобой с три литра, смеется, ставит смайлик в конце строки,
Она бы тебя давно уже пристрелила, но ей всё время как-то всё не с руки,
То сумерки, то попутчики - дураки,
То пули слишком мелки.

У девочки рыжие волосы, зеленая куртка, синее небо, кудрявые облака.
Девочка, кстати, полгода уже не курит, пробежка, чашка свежего молока
Девочка обнимает тебя, будто анаконда, спрашивает, как назвали, как родила.
Она тебя, в общем, забыла почти рекордно - два дня себе поревела и все дела.
Потом, конечно, неделю всё письма жгла.
И месяц где-то спать еще не могла.

Девочка уже обнимает других во снах о любви, не льнет к твоему плечу.
Девочка уже умеет сказать не "нахрен", а спасибо большое, я, кажется, не хочу.
Девочка - была нигдевочкой, стала женщиной-вывеской "не влезай убьет".
Глядишь на нее, а где-то внутри скрежещется: растил котенка, а выросло ё-моё.
Точнее, слава богу уже не твоё.
Остальное - дело её.

Такие дела...

автор - Аля Кудряшова

гуляла вчера по вечернему Тагилу...., навеяло...

Миллионы женщин любят осень…
Листопад и звон дождливых струй…
Тщательно отмеренные дозы — Кофе… Шоколад… И поцелуй…
И особый запах хризантемы, Чуть прохладный мятный аромат,
Что дает надежду перемены… Поцелуи… Кофе… Шоколад…

Отчего люди непостоянны?
Переменчивым ветрам подобны.
Жадно ищут любви и свободы.
Обретя, отвергают в испуге.
Непосильна такая им ноша.
Труд души им тяжел и докучен.

Потерявши же, горестно плачут,
На богов беззастенчиво ропщут.
Ищут в сладком вине утешенья.
В блеске золота ищут награды
За свои запоздалые муки.

Не любя, ищут чувственной встречи.
Тщетно ждут неземных наслаждений.
Свои души терзая, калеча,
Обретают всего лишь слиянье
Тел земных, а не душ воспаренье.

я не любил её, мне просто было в кайф,
когда она сопела мирно рядом,
и провожала по утрам влюбленным взглядом...
———-
я не любил ее, мне было хорошо,
ни одиночества с ней не было, ни скуки.
мне было по фигу их сколько там ещё,
но мне не нравились на ней чужие руки.
———-
я не любил её, но помнил всё о ней:
любимые цветы и тон помады,
всех тараканов в голове и всех друзей.
зачем-то мне всё это было надо.
————
я не любил её и никогда не врал,
я тормозил её - малыш, всё несерьёзно.
рассказывал, когда и с кем я спал,
но сам боялся на щеках увидеть слёзы.
————
я не любил её, меня манила страсть,
когда шептала: "хочешь, рядом буду?"
да, я боялся сдаться и пропасть,
когда скользили ниже её губы.
————
я не любил её, но слушал её пульс,
пытался отогреть её ладони.
когда она теряла верный курс,
я возвращал её настойчивым: "родная..."
————-
я не любил её, мне нравился в ней шарм,
улыбка и ямочки на пояснице.
в попытках отыскать, где мой журавль,
я называл её "моя синица".
————-
я не любил ее?

Не открывай последнюю страницу,
Оставь загадки хрупкий лепесток...
Не отдавай последнюю крупицу,
Пусть тайна будет тонкой - как восток!

Незримо разбуди в мужчине жажду,
Будь разной, недоступной, озорной,
Будь мудрою, чтоб не ушёл однажды,
Под знаком безысходности к другой!

Не зажигай последнюю лучину,
Не догорай доверчиво дотла,
Не задавай вопросов без причины,
Не лезь в мужские, важные дела...

Не дело быть прочитанною книгой,
Игривой будь, кокетливой, смешной,
Серьёзной, грациозною, с интригой,
Встречай с улыбкой, провожай с тоской...

Красивый жест, красивый взгляд и нежность,
Нелепых фраз не говори навзрыд,
Как роза будь благоуханно-свежей,
Всегда желанной, не копи обид!

Пусть за плечами дадцать, тридцать, сорок,
Пусть будет восемьдесят или даже сто,
Останься женщиной! Мужчина очень зорок,
Держи в руках достоинство своё!

Когда ухожены, уверены, успешны,
Когда цветёт улыбкою лицо,
Тогда мы безгранично интересны,
А зло нелепо, глупо и смешно!

Не догорай душою в пепелище!
Не отрывай последнего листка,
Не отрывай, чтоб не остаться нищей...
Ведь женщина загадкою сильна!

"Ода Путену

О Владимире пестня, о Соколе Ясном
Что летел высоко еб@ня озирая …
Бил могучим крылом разгоняя ненастье
Сбычу мечт и надежд россиян воплощая!

Трепещи Олегарх! Сдохни ф корчах Навальне!
У@бись головой о кремлевский гранит!
Ожыдай, п@дораз, жутких пыток анальных!
Зарывайся в навоз, мойвитянскей наймитЪ!

С наме Путен! Вперде! К светлой жизне ведомы
Мы стоим под ружйом ево смелых идей
У@бём под кадык этим белым г@ндонам
Уничтожым как класс этих мелких бл@дей!!!"

обещает продолжэние:))

окончание:
"Пусть шыпят, извиваясь, заморские гады
Скоро вжыкнет над ниме пылайущий МечЪ!
Нас в НародЪ превратит из мычащево стада
В неприступную крепость сомкнувшыхся плечЪ!!!"

зы. с празднеком :))

В общем и целом ничего. Окончание ни о чем (чё за "неприступная крепость сомкнувшихся плеч?").
И чё за праздник?

Кухня, сигарета, синий дым.
Чай в стакане лишь наполовину.
Рядом нет того, кто был любим,
Тот, кого звала своим мужчиной.
Слёзы, застилающие взор,
Всё вокруг, качаясь, вдруг заплыло…
На платочке вышит твой узор,
На платке, что ты ему дарила.
Ванна, кран, холодная струя
Отрезвляет, впрочем, не на долго.
Комнаты, родителей, твоя.
Хочется завыть от грусти волком.
Подоконник, парапет, окно.
Шаг вперёд, отброшено сомненье.
Взлёт, свобода, боль, удар… темно.
Выкрики и стоны… отключенье.
Свет, с трудом раскрытые глаза.
Тишина и запахи больницы.
За окном осенняя гроза.
Слабость, стон, желание забыться.

Я привыкла ни к кому не привыкать. Дан, зачем себя так насиловать? Никто не стоит твоих слез. Никогда.

блин, дак это стихи просто , просто вот читешь такую лирику иногда ... и...., блин, кто се это сочиняет ????

есть люди и отношения по которым стоит плакать ...

Ведьмы не плачут

Ведьма не плачет. Обводит глаза
тоненькой линией.
Где-то над небом бушует гроза,
тешится ливнями.
Где-то на берег выносит волна
страсть кораблиную.
Ведьма не плачет – рисует она
тонкую линию.
Где-то под схваткой бранится броня
клеймами имени.
Ведьма не плачет, условность храня
тоненькой линии.
Где-то, отстав от бессчётных погонь,
изгородь, клиньями.
Ведьма не плачет, снижая огонь
тоненькой линии….

Ведьмы не плачут. За небом седым
облако синее.
Гаснут костры, и сливается дым
в тонкие линии…

Анюта Жукова (stihi.ru)

Я разучилась писать стихи о любви,
Я разучилась плакать, глядя на звезды,
Разучилась в закаты кричать: зови, не зови, -
Всё равно не вернётся никто. Никогда. Поздно.

Слишком поздно - нет в мире страшнее слов.
Слишком поздно: давно нам сломали крылья.
Я уже не помню тех старых снов,
Я не помню, какими мы тогда были.

Мне казалось - я научилась жить
В этом мире... Сколько веков прошло
С той поры, когда оборвалась нить
Твоей песни?.. То время навек ушло.

То, что было - было. Как просто знать,
Что достаточно - жить, помнить и верить...
Слишком просто. Только я не умею ждать.
Я сегодня уйду за тобой. В легенду.

Про Город и его Кошку

Она ходила по крышам домов и машин
Она забывала всех тех, кто портил ей жизнь
Она была кошкой и грацией и душой
А Город под ней был уютный и небольшой

Она ненавидела всех кобелей и сук
Она обожала птиц за свободу рук
Она не умела летать, но любила высь
Она хохотала над тем, кто шипел ей: «Брысь!»

Она признавала лишь воду и молоко
Всегда обходила то место, где глубоко
Смотрела своими зелеными сказки снов
И знала: Слова бесполезны - важно без слов

Она улыбалась, мурлыча простой мотив
Была импозантна лишь с теми, кто был учтив
А Город под ней был уютный и дорогой
Ведь Город ее понимал как никто другой

всё путём

У меня всё путём, даже лучше, пожалуй - прекрасно.
Разгулялся октябрь, одарил запоздалым теплом,
завалил все окошки и двери в небесные кассы
отчеканенным спешно новёхоньким царским рублём.

У меня всё отлично. Кружат на прощание птицы,
обогретые верой в святую дорогу домой,
в неизбежность придуманных кем-то когда-то традиций
возвращаться весною. И летом. И даже зимой.

У меня... Безнадёга. Впустую растраченный воздух.
Время тянет кота за облезший ободранный хвост.
Норовистая осень взбрыкнула и скинула с воза
надоевшую бабу с котомкой расколотых звёзд.

Леди Джен (Stihi.ru)

Ну пойми ты…
у меня все слишком тихо, все слишком сухо, все слишком…
по утрам ем кашку, ношу старые брошки, штудирую книжки,
тикаю равномерно, с точностью стрелок швейцарских часов
закрытая на засов, мечтаю о вспышке,
которая нарушит это плоское равновесие
замерших вровень весов

Ну скажи ты…
где бы взять сахарных губ и ореховых глаз, от которых не по себе в раз
или того, кто дочитывает твои мысли и может закончить каждую из твоих фраз
того, чья динамика, сумасшедшая мощь, хаотичный взрывной бит
сдвигает поочередно каждую из твоих фаз,
смещает одним взмахом ресниц
любую из твоих вековых плит

Ведь знаешь…
ты либо в потоке патоки, либо полый в скопе нагих тел
а нужен тот, кто бы тебя с кожурой и мякотью съел, что б хотел
выпить горчащий сок, разгрызть косточки в форме слез,
кто бы вскинул ружье, поймал на прицел
ухмыльнулся и весь твой мирок
безжалостно в щепки разнес

… оставшись при этом цел

Вера Минина

«ЗА СПИНОЙ» ДИАЛОГИ МУЖЧИН :

— Красивая…
— Высокая душой.
— А гордая-то, гордая…
— Святая.
— Что странно — умная…
— Морщинки ни одной, а вроде в возрасте.
— На первый взгляд простая.
— Порода, шарм.
— Из космоса она.
— А говорят, в замужестве несчастна.
— Разок бы с ней… Чувствительна, тонка.
— Непредсказуема, опасна.
— Одел бы в золото всю, с головы до ног.
— Пройтись бы рядом, пусть посмотрит Рая!

И лишь ОДИН подумал:
— А я б берег. Всю жизнь берег… … Но у меня другая...

==========================================
Как много тех, с кем можно лечь в постель
Как мало тех, с кем хочется проснуться…
И утром, расставаясь, обернуться,
И помахать рукой, и улыбнуться,
И целый день, волнуясь, ждать вестей.

Как много тех, с кем можно просто жить,
Пить утром кофе, говорить и спорить…
С кем можно ездить отдыхать на море,
И, как положено — и в радости, и в горе
Быть рядом… Но при этом не любить…

Как мало тех, с кем хочется мечтать!
Смотреть, как облака роятся в небе,
Писать слова любви на первом снеге,
И думать лишь об этом человеке…
И счастья большего не знать и не желать.

Как мало тех, с кем можно помолчать,
Кто понимает с полуслова, с полу взгляда,
Кому не жалко год за годом отдавать,
И за кого ты сможешь, как награду,
Любую боль, любую казнь принять…

Вот так и вьётся эта канитель —
Легко встречаются, без боли расстаются…
Все потому, что много тех, с кем можно лечь в постель.
Все потому, что мало тех, с кем хочется проснуться !!!

Ночь моя - бред о тебе.
День - равнодушие. Пусть!
Я улыбнулась судьбе,
Мне посылающей грусть.

Тяжек вчерашний угар -
Скоро ли я догорю?
Кажется, этот пожар
Не превратится в зарю!

Долго ль мне биться в огне,
Дальнего тайно кляня?
В страшной моей западне
Ты не увидишь меня...

А.Ахматова

Ты хотел, чтоб милой безделушкой
Стала я по прихоти твоей?
Шуткой и забавою за кружкой
Между веселящихся друзей!

Но слова иные сердце знает,
Что пылают и сгорают в нем.
Сколько женщин молча погибает
Под любви безжалостным ярмом!

Это сердце ты берешь рукою,
Безделушку милую губя...
Ты хотел, чтоб стала я такою?
Я и отрекаюсь от себя!

У Лукоморья дуб зелёный
Златая цепь на дубе том,
Котяра жирный и холёный
Орёт истошно о своём.

Одна ему нужна забава,
Девицу красну совратить
Шёл он налево иль направо,
Иль поперёк, но всё блудить,

И хоть страдал наш кот обжорством,
Пузень 56-й размер,
Я восхищён его проворством
И приведу один пример..

Русалка пеною согрета,
Хотя порядочная ***,
Позагорать полураздетой
Под дубом этим собралась.

Кошак увидев это диво
Едва не выпал из дупла
И, прихватив канистру пива,
Забыл про все свои дела.

Он разводил её почётно,
Без перерыва подливал,
Когда ж та напилась до чёрта,
Котяра третий раз вдувал.

Натешившись упругим телом
И, долакав своё бухло,
По попе нежно хлопнув деву,
Полез храпеть в своё дупло.

Багровые лучи светила,
Волна накрыла тихий брег,
Затем обратно откатила,
Оставив 30 человек.

Все, как один, в дугу бухие,
Тащили дядьку на руках
И засекли бойцы лихие,
Русалку спящую в кустах.

Богатыри, отбросив латы,
И с чешуи стеревши слизь,
По пять минут любви на брата,
Задрав ей хвост, оторвались.

И королевич мимоходом,
Затем колдун с богатырём,
Затем Кащей с каким-то сбродом
И бурый волк с лесным зверьём.

Короче надругались хором,
Застав в беспомощный момент,
И только с дядькой Черномором
Не вышло… дрых тот старый хрен.

Мораль проста, судите сами,
Умейте девы в меру пить!
И осторожнее с котами,
Коль честь хотите сохранить!…

балладно-бытовое душещипательное

Постучался с крыльца. Отворила. С косой, босая
и в подоткнутом платье - полы перемыты в доме;
неприметна с лица, но вот чтобы земли касалась,
не заметил, застыв изумленно в дверном проеме

синим взглядом бездонных глаз иногда ласкала...
с покрасневших от стирки рук опадала пена...
напевала под нос, ну понятно, не как в Ла-Скала,
он смотрел и молчал...и в душе ей играл Шопена

и ушел, как пришел он, весенней порой ночною
неприкаянный странник, печально слагая стансы
...просто он не позвал...не сказал ей:
- Пойдем со мною
и она не просила, напрасно он ждал:
- Останься

Хельга Дочь Лесника (Stihi.ru)

Если видишь на облоге
Кучу волосатых рыл,
Словно вепрей на охоте
Кто-то так и не добил,
Если эти чудо-рожи
Демонстрируют оскал,
От которого прям в жопе
Hачинает стынуть кал,
То учти себе приятель:
Под облогой, нов и свеж,
Скрылся, людям на проклятье,
Злобный и брутальный трэш.

Случаются дни, их конечно же хочется больше –
Когда окружают хорошие, нужные люди,
И думаешь, Господи, пусть это длится подольше,
А вдруг в жизни этого больше со мною не будет?
Как хочется ночью подольше руками держаться –
И перебивая друг друга – о чём-то… Прекраснейшем чём-то!
Когда не для страсти – а просто вот вдруг захотелось – обняться,
Не думая как у тебя макияж и в порядке ли чёлка.
Я не замечаю, – тебе отдавила колени –
И что уже вовсе к концу подошли сигареты.
Вот из таких мелочей составляется время.
Я счастлива!.. Боже, спасибо большое за это!

Цветаева Марина

Ты, мерящий меня по дням…

Ты, мерящий меня по дням,
Со мною, жаркой и бездомной,
По распаленным площадям –
Шатался – под луной огромной?

И в зачумленном кабаке,
Под визг неистового вальса,
Ломал ли в пьяном кулаке
Мои пронзительные пальцы?

Каким я голосом во сне
Шепчу – слыхал? – О, дым и пепел! –
Что можешь знать ты обо мне,
Раз ты со мной не спал и не пил?

7 декабря 1916

Городской взгляд на корову

корова – это каравелла
и королева у ромашек,
фигурка пестрая из гжели
со взглядом обнаженной Махи.
корова - это солнце в пятнах,
когда прищуришься на пляже,
корова - это тоже небо!
вся в облаках!
корова та же
карта мира -
на ней проталины проливов,
материков..
на шее - рында!
корова - шхуна Магеллана,
которая плывет по мели
как безразмерное объятье,
и рядом с ней все топмодели
всего лишь плечики для платья.
и муууууу - такое человечье.
она сказать хотела -
мама!
корова - это тоже печка,
но с очень острыми рогами.
она летает над люцерной,
как та же бабочка,
но больше,
корова - как душа
деревни -
под опустевший колокольчик.
Анука (Stihi.ru)

Стишок про рабочий район

Среди жилых построек
В семнадцать этажей
В районе автомоек
И шиномонтажей
Живут простые люди
И жизнь у них проста
Мир наших серых буден
Спасает красота
Бетонного забора,
Что инея белей,
И легкий звук мотора
Любимых жигулей.
Грехов на нас немного -
Два пишем, три в уме.
Мы вспоминаем бога
На Пасху и в тюрьме.

Чен Ким (Stihi.ru)

Маргарита Агашина

Варя

Шуршали сухо листья на бульваре,
хрустел ледок октябрьских стылых луж.
К моей соседке, молчаливой Варе,
осенним утром возвратился муж.
Не так, как возвращались в сорок пятом
мужья-солдаты с той, большой войны.
Он постучался тихо, виновато,
оставив дом своей второй жены.
А Варя руки фартуком обтёрла,
входную дверь спокойно отперла.
Увидела. Ладонью сжала горло
и в комнату не сразу провела.
Потом она поплакала немножко,
Сказала:
- Что ж, что было, то прошло…
И вот сейчас у них звенит гармошка
и звякает гранёное стекло.
И Варя, вся одетая в обновки,
покинувшие днище сундука,
гремит листами газовой духовки
и торопливо жарит судака.
…А я считала, что у Вари – сила,
за то, что, боль и горечь затая,
она однажды в жизни не простила
того, что столько раз прощала я!
И мне казалось: всё не так, как надо,
и гости торжествуют ни к чему,
и Варя не забыла и не рада,
и этот пир горой не потому,
что вот вернулся он, отец ребятам
и ей самой родной и дорогой.
А потому, что он давно когда-то
ушёл от Вари к женщине другой.
Я всё ждала, что Варя гордо встанет,
по-царски сложит руки на груди,
сверкнёт глазами, прямо в душу глянет
и, как чужому, скажет:
- Уходи!
Но Варя всё сидела с мужем рядом,
на всех смотрела просто и светло,
таким спокойным, всё простившим взглядом,
как будто впрямь: что было – то прошло.
И танцевала, стулья раздвигая,
как будто и не плакала она,
как в этот вечер плачет та, другая,
вторая надоевшая жена.
Как будто за окном не воет ветер,
ломая молодые деревца…
А у неё, у той, остались дети,
как Варины когда-то, без отца.
А он – отец – сидит спиной к комоду,
с гостями шутит, чокается, ест.
И Варя, может, год или полгода
ему на этот раз не надоест.
Она по старой, памятной привычке,
худой носок натянет на грибок,
а под подушку мужа сунет спички
и папирос дешёвых коробок.
Припомнит всё, что было дорогого
в те давние счастливые года.
И всем вокруг покажется, что снова
в семье у Вари – счастье, как тогда.
И муж решит: «Забыла про обиду!
Привычка! Что ж, она у всех в крови…»
А Варя просто не покажет виду,
что в этом доме больше нет любви.
Не знаю, может быть, она вернётся,
любовь, которой Варя так ждала.
Не потому ли радостно поётся
у праздничного шумного стола?
И кто-то, криком песню заглушая,
какой-то тост провозглашает вновь…
И Варя долго пляшет, провожая
свою большую первую любовь.

Такую девочку уже не изменить,
Не приручить, не удивить любовью...
Она привыкла покорять и не любить..
Привыкла к сплетням за своей спиною.

Невыносима, безрассудна и груба...
такою сделали ее "родные" люди...
Все те, кого любить она смогла.
Все те, кто наигрался с ней и бросил...

Подлец за подлецом, все в тот же омут...
Так и не сложно было сукой стать.
И забывать с другими сладкие истомы,
Чужие губы страстно целовать...

А ночью в своей маленькой квартире,
Заваривая ароматный чай...
Быть самой одинокой во всем мире...
И по кому-нибудь из прошлого скучать.

Такую девочку уже не изменить...
Не переделать, не подстроить под себя.
Ее бы просто напросто любить...
Любить так, как никто и никогда!!!

[size="2"][/size]

Малая Вишера

У судьбы и свинчатка в перчатке, и челюсть квадратна,
И вокзал на подхвате, и касса в приделе фанерном,
И плацкартный билет – наудачу, туда и обратно,
И гудок тепловоза – короткий и бьющий по нервам…
И когда в третий раз прокричит за спиною загонщик,
Распугав привокзальных ворон и носильщиков сонных,
Ты почти добровольно войдешь в полутемный вагончик,
Уплывая сквозь маленький космос огней станционных.
И оплатишь постель, и, как все, выпьешь чаю с колбаской,
Только, как ни рядись, не стыкуются дебет и кредит,
И наметанный взгляд проводницы оценит с опаской:
Это что там за шушера в Малую Вишеру едет?
Что ей скажешь в ответ, если правда изрядно изношен?
Разучившись с годами кивать, соглашаться и гнуться,
Ты, как мудрый клинок, даже вынутый жизнью из ножен,
Больше прочих побед хочешь в ножны обратно вернуться…
И перрон подползет, словно «скорая помощь» к парадной…
И качнутся усталые буквы на вывеске гнутой...
Проводница прищурит глаза, объявляя злорадно:
Ваша Малая Вишера, поезд стоит три минуты…
И вздохнув обреченно, ты бросишься в новое бегство,
Унося, как багаж, невесомость ненужной свободы,
И бумажный фонарик еще различимого детства,
Освещая дорогу, тебе подмигнет с небосвода.

Игорь Царев

Стих из детства, из какой то книги, зацепивший на всю жизнь
Я эту собаку запомнил как человека.
Случилось это в 44-ом, зимой.
Игрался спектакль «Охота XX века»
Перед шеренгой застывшей от страха, немой.
У коменданта была привязанность к догам
И был экземпляр, казался слоном среди всех.
Даже эсэсовцы боялись верзилу-дога
И вот этот зверь величаво шагнул на снег
И вывели жертву…
Стоял мальчишка продрогнув,
Куда тут бежать, он давно ослабел.
Комендант наклонился, подал команду догу
И тот в два прыжка расстояние преодолел.
Обнюхав жертву,
прошелся спокойно рядом
Был он великолепен в размашистом, легком шагу.
Вернулся дог к коменданту,
и честным собачьим взглядом
Сказал человеку пёс
— «Ребёнок ведь, не могу!»
Лагфюрер пожал плечами,
Ему-то разницы нету,
Раскрыл кобуру
у пряжки с надписью «С нами Бог»,
Но едва сверкнула вороненая сталь пистолета
В эсэсовское горло впился красавец дог!
Дога четвертовали,
Пустив под лопасти шнека… …
Я вряд ли теперь найду в Сан-пельтене свой барак,
Но эту собаку я вспоминаю как Человека
Единственного Человека,
Среди фашистских собак!

[i][b]Немного устала от сложных вибраций судьбы…
Но женщины лишь на минуту бывают слабы,
А долгие годы несут целый мир на руках,
Где разум не дремлет, а сердце опять в облаках…

Немного устала от шлейфа злословий пустых…
Вчера мне казалось, что ветер задиристый стих…
Сегодня он путает мысли и волосы вновь…
Что нужно для счастья? Здоровья родным и любовь…

Немного устала, но вида другим не подам.
Я словно трёхлетний малыш с громким: «Мама, я сам!»
На плечи чужие – проблемы свои… Так нельзя…
Я буду идти, хоть опасна порою стезя…

Немного устала… Так хочется капли тепла…
Чтоб верить самой, что живу, а не раньше жила…
С пломбиром в руках и с улыбкой по-детски смешной…
Мне хочется верить, что мир не воюет со мной…

Немного устала… По-женски слезинку пущу…
Умоюсь, накрашусь… И больше уже не грущу.
Мне просто чертовски идёт сильной женщиной быть,
Чтоб с лёгкостью ношу судьбы, словно бусы, носить...

Ирина Самарина-Лабиринт[/b][/i]